4. Первая формация пути развития сотрудничества

Понимая в самых общих чертах логику перехода от капиталистической к следующей формации, посмотрим на этот процесс подробнее. Как конкретно может происходить переход от капитализма к первой, а потом к следующим сотрудническим формациям? Что-то уже было сказано, что-то нужно добавить и сказать точнее, во всяком случае, когда мы говорим о самых близких к нам переменах.

Есть явления, которые могут развиваться только по определенной логике развития и эта логика видна по фактам того, как сменялись предыдущие общественно-экономические формации (ОЭФ). Воля людей в какой-то момент может на время что-то изменять и отклонять ход событий от их внутренней логики, но в конечном счете внутренняя логика событий, как росток, самопроизвольно растущий только вверх, одерживает верх. И эти факты естественного спонтанного роста, развития событий, могут быть поняты и описаны. Попробуем поподробнее разобраться в текущих процессах и вскрыть дальнейшую логику событий.

4.1. Развитие снизу

Уже говорилось, что, в отличие от ошибочной веры Маркса в революции, по объективному анализу истории, они никак не способны перевести страну из одной ОЭФ в другую. Цели революций – другие, а не смена ОЭФ. Нормальный, наблюдаемый при переходе стран к рабовладению, потом к феодализму, потом к капитализму, переход от одной формации к другой заключается в том, что некоторые люди, совершенно индивидуально, по собственной инициативе находят новый способ производства. Постепенно этот новый способ производства становится всё более массовым – и так страна постепенно входит в новую общественно-экономическую формацию. Это вхождение может быть довольно медленным и растянуться на довольно долгий промежуток времени. В этом и заключается смена формации.  

И на первом этапе этого процесса «верхам» ничего особого не нужно делать… Экономическая основа новой формации – смена способа производства – действительно устанавливается сама собой не «сверху», а «снизу» – это видно из истории. Революции, например, при переходе от феодализма к капитализму, меняли правителей, меняли форму правления с монархической на демократическую, но основа смены формации – это смена способа производства. Но смена способа производства всегда и в том числе при переходе к капитализму происходила только «снизу», только путем того, что находились люди, которые по своей инициативе создавали мануфактуры (видели свою выгоду в том, чтобы их создавать), которые впоследствии и стали очагами распространения капиталистического способа производства.

Только точно так же может быть и в будущем, при переходе от капитализма к следующей формации. И этот процесс появления нового способа производства, новой формы собственности начнется (точно так же только «снизу») еще в условиях того же самого капитализма задолго до окончания его существования и задолго, может быть, за сто лет и больше, до настоящего возникновения новой общественной формации.

Исходя уже из нынешней ситуации (которая еще будет более резко выявляться), улучшение жизни людей лежит через усиление народовластия, особенно в производственной сфере, а создать народовластие (демократию) на производстве можно только одним способом – создавая коллективные предприятия, где рабочие коллективы будут их полновластными владельцами с правом управления по демократическому принципу (большинством голосов). Поэтому естественным образом в дальнейшем люди будут развивать ситуацию в сторону того, чтобы иметь возможность самим влиять и на производственную сферу так, как им нужно, а не как кто-то за них решил. Постепенно и довольно долгое время частные предприятия будут продолжать существовать, но одновременно с этим количество коллективных предприятий будет увеличиваться.

Вероятно, стимулом к созданию коллективных предприятий будет то, что людям в конце концов надоест их бесправность, как наемных работников, их неспособность ни на что повлиять на частных предприятиях, и они начнут выбирать работу на коллективных предприятиях, которые дают возможность всему рабочему коллективу влиять на всю деятельность фирмы.

Маркс сказал бы в первую очередь, что имей люди доступ к управлению, они могли бы сами управлять своими заработками, но это только мелкая деталь того, на что они могли бы влиять. Частного собственника интересует личная выгода, но могут не интересовать многие негативные и порочные последствия того, что он делает. В результате сам частный собственник может богатеть, но при этом всем окружающим людям создавать всё новые проблемы, а простые люди страдают от этих побочных эффектов, но при диктаторской сущности производства на основе частной собственности ничего не могут с этим поделать.

Но управление коллективным предприятием – это коллективная воля всех его работников, и они могут сделать так, как лучше им всем, а также и их семьям и т.д.

Сейчас в любом случае постепенно само собой дело идет к смене частнособственнической экономики на предприятия на основе коллективной, а точнее, вероятно, кооперативной собственности, т.к. ныне существующая форма коллективных предприятий – это кооперативы.

Но, правда, начиная говорить о кооперативах, как о возможной переходной форме от капитализма к следующему, уже некапиталистическому способу производства, надо сделать существенную оговорку.

Кооперативы – это нынешняя форма коллективных предприятий. Их можно использовать, как пример коллективных предприятий, и можно говорить, что, вероятно, переход к экономике на основе коллективных предприятий, начнется с кооперативов. Но, говорят о коллективных предприятиях, компаниях, фирмах или о чём-то подобном, надо сказать, что кооперативы такие не одни.

Подобными им в прошлые века были артели, которые в Европе были известны еще с позднего средневековья. У нас артели тоже существовали несколько веков и были еще и в бытность СССР в первой половине XX века, но потом Хрущев принял решение об их ликвидации (сохранились только старательские артели).

Более современная форма коллективных предприятий – кооперативы.

Является ли форма кооперативов идеально совершенной? Нет. Можно ли утверждать, что кооперативы будут существовать всегда и не исчезнут по причине своего совершенства? Нет. Мы можем говорить о кооперативах, как о современной форме коллективных предприятий, понимая, что когда-то она может смениться другой формой, как ранее исчезли артели, но остались кооперативы. Это просто одна из форм коллективных предприятий и она существует сейчас, поэтому о ней можно говорить, как о современном примере коллективных предприятий. Придет время – и могут исчезнуть кооперативы, а появится что-то новое.

Сами кооперативы пока еще очень далеки от вымирания, а вместо этого развиваются и меняются. То, какие они сейчас, – это не то, какими они были. Само собой разумеется, то, какими они будут в дальнейшем, – это не то, какие они сейчас. Если какие-то особенности, какие были раньше или какие есть сейчас, мешают их производительности, эти особенности будут устранены или изменены. Как пример, можно сказать, что в прошлом кооперативы стремились еще и к выравниванию заработков работников, то есть если не к полному равенству, то к частичному выравниванию заработков по сравнению с тем, как отличаются заработки на частном производстве. Но выравнивание заработков – это только временная особенность, а не основное свойство кооперативов. В какое-то время кооператоры решили устанавливать в кооперативах равенство или ограничения в разнице между заработками различных работников. Например, в Мондрагонской кооперативной корпорации, созданной еще в середине XX века, и до сих пор существует ограничение, что там самый высокий заработок может быть не более чем в 9 раз больше самого низкого. Но такие ограничения в заработках в кооперативах могут быть или не быть – это решают только работники каждого отдельного кооператива. Основное же и неотъемлемое свойство кооперативов – это доступ к управлению всего рабочего коллектива, либо напрямую, либо опосредованно. И в наше время от выравнивания заработков в кооперативах отказываются, в новосоздаваемых кооперативах этого может не быть.

И точно в соответствии с тем, что новый способ производства, соответствующий следующей общественной формации, зарождается в недрах предыдущей формации и развивается, пока не станет преобладающим, а потом и, может быть, подавляюще преобладающим способом производства, кооперативы разного рода развиваются в мире уже сейчас.

Кооперативы – это самоуправляемые народные предприятия, это элементы демократии, самовластия народа. Дело даже далеко не только в том, что кооперативы дают людям народовластие на своем рабочем месте. У кооперативов или, другими словами, у коллективных средств производства множество достоинств, это совершенно другой уровень развития производства по сравнению с частными предприятиями, только коллективные предприятия являются предприятиями народными, работающими под управлением народа (всего рабочего коллектива) и для народа. Обо всех достоинствах кооперативного производства мы еще подробно поговорим ниже. Сейчас пока кооперативов существует мало, но они уже существуют и есть причины, почему люди идут туда работать, а в дальнейшем кооперативы могут раскрыть еще значительно больший потенциал достоинств. Будущее – за коллективным способом производства и коллективной формой собственности. Разберемся – что же это такое?

Коллективную форму собственности иногда называют иначе общественной, но это не очень точный термин. На деле он означает создание средств производства не во владении какого-то абстрактного общества, а конкретно в собственности трудовых коллективов заводов, фабрик, сельских хозяйств. При этом каждый трудовой коллектив, работающий, допустим, на заводе, и является собственником этого завода. Форму собственности, которая будет существовать на таких средствах производства, можно, видимо, называть, скорее, не общественной, а коллективной.

Собственно говоря, такой род собственности уже давно и вполне благополучно существует даже при капитализме, см., например, статью, кстати, даже не российского, а американского автора, «Кооперативы эффективнее обычных компаний», которая как раз рассказывает об опыте создания и существования уже сейчас коллективных предприятий в США и в других странах. Их пока мало, но со временем становится больше – это и есть постепенный переход от капиталистической формации к следующей, сотруднической, и переход от частнособственнической экономики к сотруднической. Сейчас многие кооперативы еще не таковы, чтобы стать частью экономики будущей сотруднической формации. Многие современные кооперативы – это еще только кооперативы потребительские и торговые. Они важны только тем, что люди обратили свое внимание на развитие кооперации и начинают понимать ее ценность. Но для развития нового типа экономики нужны кооперативы производственные. Они тоже уже есть, но их как раз пока очень мало.  

В отличие от шаблонных расхожих мнений о коллективной форме собственности на средства производства, изначально такая форма собственности даст людям – всем от простого рабочего или крестьянина до директора – условия работы, в которых индивидуальная материальная заинтересованность людей ни в коей мере не будет уменьшаться, а останется точно такой же, как при работе на частных фирмах (не меньше, а может быть, и больше, чем на них). (Эволюция ОЭФ при переходах от рабовладения к феодализму, далее к капитализму и далее к следующей ОЭФ идет только по пути улучшения жизни людей и по пути увеличения стимулирования людей к максимально хорошему выполнению своих трудовых задач. И коллективная форма собственности сможет закрепиться и развиваться только если будет улучшать стимулирование людей к труду и в целом способствовать улучшению их жизни.) Поэтому кооперативы являются такой формой собственности, которая может быть даже полностью совместима с современными капиталистическими нравами, основанными как раз на индивидуальной материальной заинтересованности, так что время от времени именно в наше время кооперативное преобразование «рассматривается как путь к спасению обанкротившихся фирм (имеется в виду положение, когда владелец-банкрот продает предприятие трудовому коллективу, а тот приобретает его, так как не хочет терять работу)» (цитата из той же статьи). Работа на коллективных предприятиях, по сути, увеличивает материальную заинтересованность людей, т.к. при этом человек не только работает на своем месте, но и, имея право соуправления предприятием, может видеть, как в дальнейшем улучшить работу предприятия, чтобы увеличить его эффективность (прибыльность) и, в частности, может увеличить его собственную зарплату.

Переход от доминирования частной собственности к коллективной собственности на средства производства принципиально развивает общество, позволяя и, так сказать, в дальнем стратегическом, и в простом бытовом плане решать проблемы, которые до сих пор только накапливает частнособственническая капиталистическая экономика. Люди просто работают, зарабатывают, но специфика работы на коллективном предприятии дает возможность дальнейшего развития общества и ведет к результатам, далеко выходящим за цель зарабатывания денег.

Дело даже не только в том, что кооперативное предприятие – это предприятие без начальников-диктаторов, которые могут как угодно плохо относиться к подчиненным, но хозяин предприятия посчитал нужным их назначать, а рабочие могут только терпеть. Как говорит вышеназванная статья, рассматривая опыт уже существующих кооперативов, «Рабочие кооперативы являются более продуктивными, чем обычный бизнес, рабочим персонал там действует лучше и умнее, а производство организовано более эффективно. Когда максимизация прибыли – не единственная цель компании, она может работать существенно лучше», «В самоуправляющемся кооперативе появляется возможность избежать обычного противоречия между боссами, которые отдают приказы, и рядовым персоналом, который часто не понимает их или оспаривает невыгодные ему решения. Сплав рабочей силы и управления упрощает производственные операции и экономит энергию, которая в противном случае была бы затрачена на обучение и мониторинг трудовых ресурсов» и т.д. и т.д. Дело даже не только в этом.

«Фокус» в том, что переходя от работы в частной фирме к работе на коллективной фирме, люди могут вообще не думать ни о каком решении глобальных общественных проблем, а будут думать только о том, что работа в коллективной фирме дает большую возможность влиять, в первую очередь, на условия своего труда (начиная от размера зарплаты), но в конечном счете коллективный способ производства и коллективная собственность на средства производства – это так же и путь решения и моральных, и материальных проблем, накопленных капитализмом.

Коллективная собственность на средства производства имеет совершено другие возможности и может выполнять другие функции, или, можно сказать, может иметь другие результаты, чем частная. Что в первую очередь реализуется при использовании коллективной собственности – это бытовые изменения, которые как раз будут хорошо заметны и привлекательны для людей, т.к. позволят существенно изменить их жизнь.

Капитализм, основанный на частной собственности на средства производства, накопил массу проблем, происходящих именно от самóй этой формы собственности.

При капитализме интересы производителей, а также продавцов товаров и услуг, противоположны интересам потребителей. Производителям и продавцам нужно отнять у потребителей как можно больше денег. А потребителям нужно купить товары и услуги по возможно более умеренным ценам. Для производителей и продавцов не имеет никакого значения качество жизни потребителей и как на их жизни отражается то, что они покупаюти сколько денег за это отдают, – для производителей и продавцов важно только одно: размер их прибыли. И этот конфликт был и будет всегда, пока существует экономика на основе частной собственности.

Появление коллективных предприятий сразу начинает исправлять такое положение.

В современном (капиталистическом) мире очень сильнó, например, мошенничество при производстве товаров. Антибиотики в мясе, нитраты в растительных продуктах, консерванты во всем, подмена настоящего молока или молочных жиров на растительные и т.д. и т.п. И все это далеко не всегда указывается на упаковках товаров. Это портит жизнь людей, все возмущаются, но ничего не могут с этим поделать. Потребительские общества пытаются помогать покупателям, а производители продолжают мошенничать. Но перевод экономики на рельсы развития коллективной собственности может это изменить.

На предприятиях с коллективной собственностью каждый рабочий – это не такой работник, который временно нанят только для того, чтобы он где-то что-то упаковывал или следил за какими-то механизмами, что-то делал бы на своем рабочем месте, а во всё остальное не смел совать нос, так как это не его дело. Здесь он сам – полноценный собственник и имеет право голоса в управлении. И на таких предприятиях радикально возрастет влияние именно рабочих коллективов на управление предприятиями. Собственно говоря, влияние рабочих при этом не просто возрастает, а именно рабочий коллектив и является полноправным управляющим коллективного предприятия, коллективной фирмы.

На таком предприятии каждый работник может влиять на то, что и как там производится. Только один работник, прямо скажем, почти ничего в этом отношении не может. Но если что-то в политике предприятия не нравится одному – это, по сути, и не имеет значения. Но когда многим людям нравится или не нравится то, что они производят, и они являются полноправными собственниками – это меняет всё.

Так люди оказываются ответственны и сами вправе решать, что и как они производят.

Они могут решить производить то, что сами считают нужным, а не то, что им скомандуют. И своей работой они могут решать те проблемы, которые их самих волнуют – те самые проблемы, которые настолько испортили им жизнь, что они отказались от работы на частных предприятиях и стали организовывать коллективные.

Люди, работающие на коллективных предприятиях, – это те же самые люди из народа. И главное – здесь они, в частности, являются одновременно и производителями, и покупателями. Богатому человеку всё равно, какого качества продукцию он производит. Он может производить, например, продукты питания, в которые ради удешевления производства будет добавляться то же самое пальмовое масло и другие вредные компоненты. Но сам он при этом может питаться в дорогих ресторанах, в которых продукты в разы дороже, но производятся в других местах и это продукты элитные, в которых нет никаких вредных компонентов. На такие качественные продукты без дешевых вредных компонентов может быть высокий спрос и они могут быть особо дороги. Но богатый человек может себе позволить покупать элитные и очень дорогие продукты и блюда, а не то, что производит он сам. На коллективном же предприятии работают не богатые люди и они не могут питаться в элитных ресторанах. Они могут отовариваться только в обычных магазинах, где продаются обычные продукты питания, и они покупают там такие же вещи, рассчитанные на массового потребителя, какие сами производят. Скорее всего, они вполне могут питаться отчасти даже не такими же, а буквально теми же продуктами, которые сами производят. Отчасти они могут покупать ими же произведенные продукты в магазинах. А отчасти – даже прямо у себя на месте работы. Дело в том, что предприятие, выпускающее какие-либо продукты, допустим, полуфабрикаты, скорее всего, продает их, в основном, не напрямую в своих же фирменных магазинах, а продает другим торговым фирмам по оптовым ценам, которые ниже розничных. Точно так же то же самое предприятие полуфабрикатов может продавать свою продукцию по ценам ниже розничных своим же работникам. Предприятию это убытка не даст, а рабочим предприятия это будет выгодно – они будут покупать еду по ценам ниже розничных. Но на коллективном предприятии рабочие – они же и собственники этого предприятия. И они могут сами решают, что и как (с каким качеством) выпускает это предприятие. И им выгодно будет влиять на работу предприятия так, чтобы оно выпускало что-то более качественное, потому что они же сами потом это будут покупать. Так люди сами будут улучшать качество того, что они едят. И сами будут менять то, что возмущало их при капитализме, от чего они хотели избавиться. И то же самое будет происходить на всех предприятиях, выпускающих и, допустим, бытовую технику и что угодно. Проблема качества будет решаться сама собой, т.к. у людей будет стимул к тому, чтобы ее решать. Капиталистическая конкуренция производителей и покупателей, интересы которых противоположны, при этом заменяется тем, что производители и покупатели – это одни и те же люди, которые производят, в частности, и сами для себя, и с таким качеством, какое они сами хотят.

Это получается принципиально другой способ стимулирования, который буквально противоположен тому, что существует на современных частных предприятиях.

Так же, благодаря тому же явлению, что работники коллективных предприятий – они же и покупатели того, что эти предприятия производят, – это создает новый тип стимулирования, более качественный, чем конкуренция, в результате чего конкурентная борьба между фирмами, как стимул к лучшей работе теряет смысл.

И при этом, разумеется, конкуренция не исчезнет вдруг, т.к. никуда и не может деться (и ей никуда не нужно деваться, потому что в определенных пределах она нужна и полезна). Когда несколько производителей продают схожие товары в одном месте, конкуренции не избежать. Но в «Эволюции общественных формаций» уже говорилось, что она имеет и свои недостатки, и хорошо, если к ней добавится другой, более сильный стимул к качественной работе, а значение конкуренции само собой отодвинется на второй план. При капитализме конкуренция неизбежна и необходима. Но такая важность и необходимость конкуренции на деле – это всего лишь порождение экономики, основанной на частной собственности, при которой она действительно может на что-то хорошо влиять, хотя может и принимать такую форму, как соревнование (конкуренция) производителей в том, кто сильнее удешевит производство продукта, а одновременно лучше обманет покупателя, что это продукт качественный и его есть смысл купить за дорого.

Частным собственникам конкуренция необходима потому, что их интересы совершенно не совпадают с интересами покупателей. У них нет стимула выпускать хорошие вещи, их стимул заключается только в том, чтобы что-то продать (причем по максимально возможной цене), а качество вещи не имеет значения – просто что можно выгоднее продать, то они и делают. И только когда есть несколько производителей, которые вынуждены между собой конкурировать, им приходится обращать внимание и на качество производимого, т.к. всё-таки товары того производителя, которые будут иметь качество получше, могут и больше покупать. И им приходится производить что-то более качественное. То же самое – с ценами. Каждый частный производитель, если он знает, что он монополист, он хочет и пытается установить цены как можно выше, потому что у монополиста всё равно купят, больше не у кого, и ему не важно, что людям будет это трудно купить. И только когда есть несколько конкурирующих производителей, то они вынуждены устанавливать цены не только в соответствии с тем, как им хотелось бы, но и в соответствии с тем, что у конкурентов цены могут быть ниже, и тогда все будут покупать у них…

Когда конкуренции нет, частному производителю ничего не мешает выпускать всё очень дешево в производстве и некачественно, но очень дорого при продаже в розницу. (Со временем, с развитием капитализма, дороговизне и некачественности товаров, вероятно, постепенно станет мешать новое явление – насыщенность рынков сбыта. Когда в магазинах всего так много, что это превышает спрос, то, чтобы люди продолжали покупать, нет другого выхода, кроме как снижать цены. А когда цены невысоки, даже на самые качественные товары, то менее качественные или хотя бы сомнительного качества совсем перестанут пользоваться спросом, и всем производителям придется перейти на выпуск только качественных товаров. Но это зыбкое состояние, которое держится только на перенасыщенности рынков сбыта, если такое явление будет иметь место быть. Сама же проблема противоположных интересов производителей и покупателей никуда не денется, и при возможности производители так же будут пытаться и производить товары, дешевые в изготовлении, но выдавая их за самые качественные и пытаясь продавать дорого.)

Если же производители товаров и покупатели, причем покупатели не элитные, а потребители товаров массового потребления – это одни и те же люди – это всё меняет. Это дает им стимул к тому, чтобы они производили товар, ни много ни мало, как для самих себя – то есть с тем качеством, а в конце концов и по тем ценам, по которым они сами хотели бы всё это купить. Они работают, производя те товары, которые сами же и потребляют! Производят для себя! А это, по сравнению с конкуренцией, как стимулом к наилучшей работе, – даже гораздо более сильный стимул производить вещи наилучшего качества!

Может быть и вполне вероятно, что сначала и на коллективных предприятиях будут пытаться мошенничать и завышать цены, выбирая более высокий заработок, а не выпуск более качественных товаров. Но со временем всё будет развиваться вплоть до того, что люди придут к некоему оптимальному решению, когда не будут стремиться завышать цены, а, наоборот, будут их понижать, т.к. производят для себя же, а так же для своих друзей, родственников, знакомых… Будут искать оптимальные цены, исходя не только из желания личной выгоды, но и от понимания, что для покупателей лучше, чтобы всё было дешевле. Это, конечно, произойдет не сразу, но со временем развитие пойдет в эту сторону.

Такие жизненные условия будут менять мировоззрение людей. Они будут привыкать к тому, что самые высокие зарплаты и самые высокие прибыли любой ценой – это не всегда хорошо. Самые высокие прибыли не всегда ведут к максимальной пользе в целом. В конечном счете это даст и не только материальное, но вместе с тем и моральное повышение качества жизни. Человек, понимающий интересы окружающих не с точки зрения того, как этих окружающих использовать для своего личного блага, а воспринимающий их с точки зрения равноправности интересов разных людей, становится морально несколько другим. Постепенно люди будут больше ориентироваться не на алчную агрессивную конкуренцию, а на спокойное партнерство, как внутри фирм, так и между фирмами.

Таким образом, коллективные предприятия – это такая форма собственности, которая будет привлекательна для самих людей, т.к. она позволит самим простым людям решать те проблемы, которые ухудшали их жизнь и только усугублялись при капитализме. Роль конкуренции в экономике будет падать, но при этом последняя будет еще больше стимулирующей к тому, чтобы люди привыкли работать максимально качественно, т.к. производят товары практически для себя же!

Таким образом, люди будут постепенно сами создавать экономику совершенно другого типа, чем то, что мы имеем и видим вокруг себя сейчас.

Переход к капитализму создал такую перемену, что к естественной, развивавшейся веками экономике, нацеленной на производство нужных людям вещей и удовлетворение их потребностей, примешал изрядную долю того, что Аристотель назвал хрематистикой, нацеленной не на благо людей, а всецело на выгоду коммерсантов – на их максимальные денежные выгоды, когда деньги куда-то вкладываются только для того, чтобы сделать из них еще бóльшие деньги. Переход от капитализма к сотрудническому обществу с коллективным способом производства позволит перейти обратно от хрематистики к нормальной здоровой экономике.

На самом деле, всё несколько сложнее. Если продолжать говорить на примере выпуска продуктов, то пальмовое масло и прочие дешевые компоненты добавляют в них для того, чтобы их удешевить и при этом получить больше прибыли. То же самое желание будет у людей (работников, которые одновременно и собственники) и на коллективных предприятиях. И, как раньше прибыль получал владелец завода, они так же получат больше денежной прибыли, если произведут подешевле, а продадут по обычной цене. Но им, по крайней мере, придется выбирать – производить что-то качественнее (и самим этим пользоваться) или производить менее качественно, но с бóльшей выгодой. У них будет стимул и к тому, и к другому. В то время как у богатого частного собственника, владельца завода, стимул к тому, чтобы производит что-то более качественное, если и был, то намного слабее (прямо скажем: по сравнению с работниками коллективного предприятия, у него такого стимула либо нет, либо почти нет, его главная цель всегда – только максимальная выгода любой ценой).

Таким образом, заниматься ли тем же мошенничеством или нет, производить ли те же товары, которые им самим не нравятся по качеству, или что-то изменить в их производстве, люди при этом решают сами.

Так свобода выбора оказывается доступна для целых рабочих коллективов, вместо диктата одиночных владельцев предприятий. Люди хотят больше зарабатывать и для этого еще больше мошенничать при выпуске товаров – да, могут попробовать и так (но государство и сейчас пытается, и всегда будет стараться бороться с мошенничеством, и может накладывать штрафные санкции на тех, кто это делает). Хотят постараться выпускать что-то более качественное и тем самым улучшить и материальный, и моральный комфорт своей жизни – могут выбрать этот вариант.

Поскольку у капиталистов практически нет прямого стимула к повышению качества товаров, а у работников коллективных предприятий такой стимул появляется, хотя разные люди могут принять разные решения, но со временем балансирование на двух стимулах неизбежно будет увеличивать заботу о качестве товаров. Переход к коллективным предприятиям принципиально меняет систему стимулирования. Другие условия работы, другие стимулы – эти изменения меняют многое, вплоть до морального климата в обществе.

Когда при капитализме роль религии и ее морально возвышающего влияния снизилась до минимума, это не лучшим образом подействовало на весь моральный климат в обществе. Переход к такому стимулированию, когда люди понимают, что работают и что-то производят для себя, для своих родственников, знакомых и т.д., то они при этом, разумеется, будут думать и о личной выгоде, а так же о том, как результаты их работы отразятся на жизни окружающих людей, – это со временем сработает и как компенсация, некоторое улучшение морального климата в обществе.

И постепенно, с самого начала, уже при продолжающемся капитализме, и чем дальше, тем больше, – видение таких перспектив (у кого-то довольно детальное понимание, а у кого-то ощущение подобных перспектив только фрагментарно, частично и больше не сознательно, а интуитивно) будет для людей и стимулом к тому, чтобы переходить на коллективную форму собственности. То есть стимулом к тому, чтобы и создавать коллективные предприятия и, потом, переходить на работу с частных в коллективные, кооперативные предприятия. При коллективной форме собственности будет значительно больше возможность всех рабочих влиять на положение дел на предприятии, как его полноценные собственники, и что они хотят, то и будет. Сами будут решать, выпускать ли что-то более качественное, но не такое выгодное, или наоборот то, что сильнее увеличивает  их зарплаты. Если они решат, то смогут поднять свои заработки даже и таким способом, что просто перераспределить деньги, увеличив фонд выплаты зарплаты и уменьшив, допустим, трату денег на модернизацию предприятия (но при этом они будут и пожинать плоды своих действий – если денег на модернизацию будет тратиться слишком мало, то оборудование, не обновляемое на новое, более современное, будет стареть, а в результате и производительность работы предприятия будет падать, а вслед за этим будет уменьшаться и зарплата работников). Или наоборот – могут договориться, как деловые люди, и увеличить расходы на модернизацию, чтобы в перспективе начать получать намного больше.

Также, в конечном счете, если говорить о дальних, стратегически важных перспективах развития, новые условия труда дадут возможность и стимулы для перехода к работе в более привлекательных (материально и даже морально более привлекательных) условиях. И со временем условия будут развиваться дальше таким образом, как захотят сами люди.

Так постепенно работа предприятий и работа людей на предприятиях на основе коллективной собственности будет увеличивать и материальную, и моральную комфортность жизни людей (рост сотрудничества вместо конкуренции, уменьшение попыток всяческого мошенничества и отвыкание людей от этого явления). Чем дольше будут люди работать в таких условиях, тем к лучшему качеству сотрудничества будут привыкать. Для самих рабочих, разумеется, последнее (обучение сотрудничеству) будет не важно и будет проходить незаметным, незримым фоном их работы. Но это тоже будет развивать всё общество.  

Сейчас кооперативов по всему миру пока еще мало. А производственных мало совсем. Люди (в основном, в массе) психологически не готовы к тому, чтобы перейти от работы на частных предприятиях к созданию кооперативов. Можно слышать такие объяснения, что люди пока предпочитают работать на частника, но при этом не брать на себя никакую ответственность и ни за что не отвечать, кроме результатов своей собственной работы. Работа на коллективных предприятиях дает возможность управления производством, но и дает некоторую ответственность за это, а ответственности люди пока не хотят. Люди говорят, что далеко не каждый способен управлять, хотя бы коллективно вместе со многими, и брать на себя ответственность за управление или соуправление. Вероятно, это явление еще долго будет мешать развитию коллективных предприятий. Со временем, их количество всё равно будет увеличиваться, но от проблемы нежелания людей брать на себя ответственность за соуправление, вероятно, еще долгое время будет так же никуда не деться. И, вероятно, здесь тоже придется остановиться на промежуточной ступени между тем, что есть сейчас (в частных фирмах), и прямым общеколлективным самоуправлением. То есть нужна будет 2‑ступенчатая система управления, которая здесь уже упоминалась. Когда весь рабочий коллектив не обременен никакими управленческими функциями, а только выбирает некую коллегию наиболее способных к управлению людей, а уже она является настоящим соуправителем предприятием. Вероятно, такая 2‑ступенчатая система управления предприятием устроит всех. (Таким образом, тем людям, которые в наше время готовы возразить, что не все люди, допустим, на большом заводе захотят и сумеют им управлять, а если им это управление всё-таки поручить, они всё испортят – да, это чистая правда, но эта проблема легко решаема.) Но, конечно, если где-то, особенно в мелких коллективных предприятиях, решат остановиться на прямом всеобщем самоуправлении без промежуточной ступени, они могут попробовать и так.

В наше время в крупных странах ежегодно появляются сотни тысяч новых частных фирм, в не таких крупных странах это, соответственно, десятки тысяч новых частных фирм в год. Судя по всему, когда капитализм начнет исчерпывать возможности своего развития (в капиталистических рамках) и когда люди будут приходить к выводу, что частная собственность не соответствует их желаниям и она не может дать то, что они хотят, то будут создавать коллективные предприятия, которые и демократичнее, и имеют другие преимущества. Собственно говоря, этот процесс уже идет (но пока очень вяло), кооперативы в разных странах создаются и это будет продолжаться.  Государство же может этому целенаправленно способствовать – ввести налоговую политику, способствующую созданию именно коллективных предприятий, чтобы при создании коллективных предприятий (кооперативов) они имели налоговые льготы. Как и сейчас делается, государство может финансово помогать начинающим предпринимателям. А на создание частных фирм, которое нередко ведет к тому, что такая фирма потом занимается не экономикой, а хрематистикой, когда всё делается только ради прибыли, личной выгоды, и интересы предпринимателей при этом оказываются противоположны интересам потребителей, налоговые льготы могут быть отменены. Когда-то власти могут прийти к выводу, что, если сравнить результаты деятельности частных и коллективных фирм, то им выгоднее поддерживать создание коллективных фирм, а не частных.

Такой способ производства и такая форма собственности на средства производства будет по своей сути истинно народной. Впрочем любой этап в развитии человечества не вечен, и этот способ производства, вероятно, – только первый на пути развития сотруднических формаций, переход от прошлого к будущему, и он когда-то устареет, но просуществует достаточно долго или даже очень долго – не меньше, чем до того времени, когда коллективная собственность на средства производства такого (кооперативного) типа станет уже настолько же устаревшей и мешающей развитию общества, какой сейчас начинает быть частная собственность. В отличие от того, что, например, было в СССР на национализированных предприятиях, на коллективном предприятии у всего рабочего коллектива остается полная самостоятельность – никто не будет «сверху» назначать директоров и других должностных лиц – все кадровые перестановки будут только внутренним делом, но в то же время, если завод или с/х будет по каким-то причинам терпеть убытки – государство не выделит деньги на помощь – проблемы, встающие перед таким предприятием или с/х, будут тоже его внутренним делом. За выгодное или не выгодное заключение договоров, за хорошую или плохую производительность труда будет отвечать только его трудовой коллектив, а точнее, те люди из рабочего коллектива, которые ответственны за это в зависимости от их должностей.

Возможно, активизации и ускорению процесса самостоятельного создания людьми таких предприятий помогут уже упоминавшиеся налоговые льготы, организованные сверху людьми, которые поймут ценность коллективных предприятий по сравнению с частными.

Постепенно будут появляться такие политики, которые, сравнив уже имеющиеся результаты деятельности частных и коллективных компаний, поймут и потенциальные возможности кооперативов. Включая не только те, которые здесь уже описывались. Так же, например, современные политики вынуждены были изобрести антимонопольные законы, которые борются с попытками частных собственников монополизировать ту или иную сферу производства. А от этого происходит то, что монополисты не только повышают цены на товары так, что люди оказываются едва способны их купить (но всё равно купят – больше не у кого), но и могут и уменьшить свои затраты на их производство, а в итоге ухудшить качество товаров (но опять же всё равно купят). В современном мире постоянно идет глобализация экономики – крупные фирмы растут и всё больше ведут себя, как монополисты, а политикам приходится этому противодействовать и эта проблема будет только усугубляться. И в последний период существования капитализма будет всё больше выявляться эта проблема попыток частных корпораций монополизировать рынок в каких-либо областях, и будет развивается всё более критическая ситуация, требующая сдерживания таких претензий на монополизм.

Кооперативы же принципиально не имеют такой склонности, которая вызывает необходимость применять к ним антимонопольные законы. Члены кооперативов – это члены их рабочих коллективов, обычные люди, которые являются одновременно и покупателями тех же товаров. Они не могут непомерно поднимать цены и понижать качество товаров, потому что они сами же являются потребителями этих же товаров. Поэтому крупное объединение кооперативов может даже и стать монополистом в какой-то сфере экономики, но при этом будет продолжать выпускать товары по тем ценам, которые их самих, как покупателей, устраивают, и с таким качеством, которое их самих, как покупателей, устраивает.

Так что, когда политики это поймут, то выяснится, что пришло время, когда выгоднее поддерживать рост кооперативов, но прекратить поддержку создания частных компаний, т.к. кооперативам не требуется создавать сопротивление в виде антимонопольных законов, и, таким образом, чем больше доля кооперативов в экономике и меньше доля частных компаний, тем лучше.

А если к власти придет человек, близкий к социал-демократическим, марксистским, коммунистическим воззрениям, то тем более – для коммунистов переход к коллективным предприятиям ценен тем, что это сам по себе уже чисто народный общественный строй – в этом смысл коллективной собственности для коммунистов с их точки зрения. Для социал-демократов создание коллективных предприятий – это, само по себе, и желаемое ими усиление полноправия рабочего человека и вообще решение многих сегодняшних общественных проблем, связанных с конфронтацией между производителями и продавцами с одной стороны и потребителями с другой стороны – на коллективных предприятиях эта конфронтация устраняется. Коллективные предприятия объединяют производителей, продавцов и потребителей в одном лице и так устраняют эту конфронтацию. И не только таких проблем, но и, например, экологических. Совладельцы коллективного предприятия – это, опять же, и люди, которые на нём работают и живут где-то не очень далеко от него. И если их волнует, что предприятие портит окружающую (в месте их жительства!) экологическую обстановку и этим ухудшает их жизнь, они могут это начать исправлять и делать предприятие менее вредящим экологии, и делать это гораздо более активно, чем это сделал бы частный владелец корпорации, который может жить как угодно далеко от его частного завода, загрязняющего окружающую среду. Коллективное предприятие – это и есть сам по себе не зависящий ни от кого работодатель, который сам себе дает работу и сам устанавливает цели и условия своей работы и работы каждого человека в отдельности. (Всё, что ему остается – это чтобы люди договорились сами с собой, между собой, чего они хотят и что возможно в реальности.)[2]

Складывание нового способа производства происходит таким образом на местах. Политики сначала могут эти явления только поддержать… или не поддержать… Только когда-то позже коллективных предприятий станет настолько много, что уже будет ясно, что за ними будущее, и тогда уже законы страны могут быть изменены и приспособлены под доминирование коллективной собственности в экономике. И тогда это уже будет спонтанно или почти спонтанно сложившееся изменение общественного строя. Но это только перспектива на будущее и, может быть, не такое уж близкое.

Не важно, сколько времени займет рост количества коллективных предприятий путем самостоятельного их создания людьми – процесс должен идти естественно и будет продолжаться столько времени, сколько потребуется. Но этот процесс в какой-то мере может быть ускорен поддержкой властей, которая может включать, может быть, даже и не только поддержку кооперативного движения, но и какие-либо другие меры.

Особенность ситуации здесь такова, что, с одной стороны, переход к коллективной форме собственности имеет очень хорошие перспективы, которые описываются здесь. Переход к доминированию коллективной собственности может стать переходом к производству реально как можно более качественной продукции (при производстве по принципу: как для себя) и без завышенных цен (поскольку производится с пониманием, что это будет покупать и сам человек, и его знакомые, родственники и т.д. и т.п. и незачем заставлять их переплачивать). Такой подход к производству может постепенно произвести революцию и в качестве продукции и в ценообразовании. То, что люди привыкнут делать продукцию, как для себя, всё радикально меняет.

Да, развитие общества существует, капитализм не вечен и в любом случае раньше или позже уйдет в прошлое и сменится другой общественной формацией, как раньше ушли в прошлое первобытной строй, рабовладение и феодализм. Когда люди захотят создавать и развивать коллективные предприятия (кооперативы или нечто вроде них), это и будет эффективным движением по пути приближения перехода к новой ОЭФ.

 4.2. Поддержка сверху

С экономической точки зрения смена доминирующего способа производства или, другими словами, формы собственности на средства производства в стране – это уже и есть переход к другой общественно-экономической формации.

Но экономические изменения – это еще не всё.

Например, в США и других странах Нового Свете, где еще вплоть до XIX века существовало рабовладение и белые люди привыкли относиться к чернокожим, как к рабам, еще около 100 лет после отмены рабовладения существовала масса пережитков рабовладельческого строя в виде всевозможных заведений только для белых, и это были далеко не только пивные и забегаловки, но и, в частности, больницы для белых, куда ни при каких обстоятельствах не мог попасть негр. А если человеку хоть с какой-то минимальной примесью негритянской крови не повезло получить травму в таком месте, где ближайшие больницы только для белых, его могла ждать печальная участь. Так случилось, например, не с рядовым американцем, а с создателем системы переливания крови в США Чарльзом Дрю – в 1950 году он попал в ДТП, при этом сильно пострадали ноги, но когда его повезли в больницу, его там отказались принять из-за цвета кожи, и он умер от потери крови.

До сих пор в странах Нового Света существуют всевозможные квоты, например, для поступления в высшие учебные заведения, но теперь эти квоты имеют уже не дискриминационные, а антидискриминационные функции – власти вынуждены были установить их, чтобы учебные заведения не могли отказать людям не с тем цветом кожи в поступлении туда. И такие квоты – до сих пор сохраняются.

Реформа экономики для того, чтобы она по-настоящему к лучшему изменила жизнь людей, требует поддержки сверху, от политиков. Мало сменить способ производства и форму собственности на средства производства – нужно еще новыми законами установить новый дух жизни по новым стандартам.

Те потенциальные возможности, которые имеет коллективная форма собственности, еще нужно развить. То, что здесь уже было описано, показывает только потенциальные возможности того, как может начать развиваться общество при доминирующем коллективном способе производства и коллективном управлении предприятиями; потенциал того, как работа людей на коллективных предприятиях может повлиять на всю их жизнь в идеале – это надо понимать. Но для развития всех потенциальных возможностей коллективной собственности нужно, чтобы законы страны способствовали этому.

Движение снизу – рост нового, коллективного способа производства – должен быть соединен с действиями сверху, из органов, управляющих страной и понимающих ценность нового способа производства, его потенциальные возможности, способные улучшить жизнь людей.

Кроме того…

Разные страны развиваются очень по-разному и одновременно могут иметь очень разные уровни развития. И до перехода к следующей формации страна может дойти только тогда, когда прежняя формация в ней (например, капитализм) разовьет все свои потенциальные возможности роста, и дальше останется только развитие, которое будет выводить экономику за рамки текущей формации.

Сейчас наиболее далеко ушедшими в развитии капиталистической формации являются, видимо, страны Западной Европы. Правда, не исключено, что критерии развития страны в рамках формации могут быть не совсем теми, которые мы сейчас представляем. И какие-то страны могут оказаться более или менее развитыми, чем нам представляется.

Пока только один критерий перехода от капитализма к обществу и государству нового типа можно назвать четко. Переход от капитализма к новому общественному строю, который можно называть сотрудническим (равно как и, например, социалистическим), сможет произойти тогда, когда будет готова его экономическая база – когда количество коллективных предприятий будет явно постоянно расти и приближаться если не к половине, а поменьше, то к нескольким десяткам процентов от всего производства в стране.

И только тогда, пока еще только через некоторое время и не очень скоро, возникнет явная и уже безотлагательная необходимость поддержки становления новых порядков сверху возникнет тогда, когда предприятий, основанных на новом, коллективном способе производства, будет уже довольно много, близко к половине от всего объема производства в стране – тогда уже явно потребуется пересмотр и приспособление законов страны к таким нормам, которые будут способствовать  развитию коллективного, а не частного способа производства.

И на этом, собственно, вопрос поддержки сверху процесса перехода от капитализма к сотрудническому обществу и дальнейшему развитию сотруднического общества можно было бы закрыть…

Поддержку эволюции общественных формаций в период перехода от капитализма и далее мы таким образом решаем.

Впрочем…

Поддержка прогрессивных начинаний сверху – от политиков – на самом деле полезна в любое время. Например, как говорится в той же, уже упоминавшейся здесь статье «Кооперативы эффективнее обычных компаний», поддержкой кооперативов начинают заниматься уже даже западные страны там, где начинают понимать их полезность: «В некоторых регионах создание новых кооперативов происходит благодаря особым местным программам развития: в Нью-Йорке, например, вложено около 2,1 млн долларов в программу кооперативного развития. В прошлом году Калифорния приняла новое законодательство, чтобы упорядочить создание кооперативов». Это начинание небольшое, потому что оно местное, существует только в отдельных местах США (Нью-Йорк, Калифорния). Но когда подобная поддержка, в регионах ли или исходящая от столичной власти, есть, это в любом случае полезно. И дело не только в поддержке кооперативов. Возможна масса всяческих прогрессивных начинаний, которые так или иначе могут быть поддержаны и сейчас. Точнее, могут быть поддержаны – и будут укрепляться. Или не поддержаны – и развитие затормозится.

Усиление прогрессивных сил полезно и в период перехода от одной ОЭФ к другой, и в любой период развития любой ОЭФ и может и сейчас способствовать развитию прогрессивных сил капитализма – демократии и т.д. Развитие капитализма улучшает жизнь людей и двигает ситуацию к той точке, когда дальнейшее развитие будет возможно уже только за рамками капитализма.

5. СОТРУДНИЧЕСКИЕ формациИ (ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ)

Первая сотрудническая формация, судя по всему, разовьет способ производства на основе коллективных предприятий. Есть нюанс. Развитие этого способа производства начнется (еще при капитализме), видимо, с кооперативов. Но можно упомянуть, что еще Маркс, понимая это, не придавал большого значения кооперативам, а считал, что когда этот способ производства станет развиваться, кооперативы постепенно преобразуются в некую другую, более развитую форму коллективных предприятий, которая пока (и при Марксе, и в наше время) пока еще не существует. Не будем в этом спорить с Марксом. Будут ли это кооперативы или какая-то более развитая форма коллективных предприятий – покажет время, сейчас это не важно, главное – это будут предприятия того же коллективного типа.

Дальнейшее развитие этой первой сотруднической формации, по всей вероятности, будет в какой-то мере продолжением некоторых процессов, которые уже идут при капитализме.

Маркс считал, что развитие бизнеса при капитализме дойдет до того, что крупные суперкорпорации поглотят весь мелкий и средний частный бизнес и в конце концов останется только один или небольшая группа капиталистов, которая будет владеть всем частным бизнесом. На практике, как выясняется в наше время, это не произойдет. Да, крупные корпорации и сейчас поглощают мелкий бизнес и действительно стремятся к монополизации всего бизнеса на планете, но такой глобальной монополизации частного бизнеса не допустят антимонопольные законы.

Но в первой сотруднической формации этот процесс предположительно, но вполне вероятно продолжится на новом уровне. Дело в том, что частные корпорации, если становятся монополистами, поднимают цены, а при этом могут еще и удешевлять производство товаров, тем самым ухудшая их качество, но у монополиста всё равно купят – больше не у кого. Поэтому современные государства решительно противодействуют зарождению монополизма.

Но уже говорилось, что коллективные предприятия имеют принципиально другое устройство, благодаря которому производят товары для себя же и как для себя. Поэтому даже когда будут становиться монополистами в каких-то областях производства, просто не смогут и не будут ни вздувать цены, ни опускать качество на производимые товары. Если какое-то объединение коллективных предприятий и становится в чём-то монополистом, этот монополизм безвреден и ему нет смысла противодействовать антимонопольными законами.

А стремиться укрупняться, превращаться во всё более крупные объединения, кооперативам и любым коллективным предприятиям смысл есть и они будут это делать. Мелким кооперативам трудно конкурировать с современными частными суперкорпорациями. Поэтому, начиная со времен, когда еще будут существовать и частные фирмы, и будет всё больше кооперативов, последние даже уже для облегчения своей конкуренции с крупными частными корпорациями, сами могут начать соединяться во всё более крупные кооперативные ассоциации – сначала в мелкие региональные, потом во всё более крупные объединения, пока они не сольются в некое единое общегосударственное образование, а потом будут сливаться и в межгосударственные объединения с филиалами в разных странах. Тем самым уже на стадии образование общегосударственных коопобъединений – будет образовываться производство, очень похожее на общенациональное, всенародное. (Собственно говоря, и у Маркса предполагалось, что после периода, когда средства производства какое-то время просуществуют в кооперативном управлении, произойдет переход их в общенациональную собственность. И вот на стадии объединения в некую общенациональную собственность, это, вероятно, уже нельзя будет назвать привычными кооперативами. Способ производства там будет тот же, но произойдет примерно такое же развитие, как от мануфактур, с которых начинался капитализм, до современных транснациональных корпораций.)

Впрочем, есть вариант. Объединение коллективных предприятий в ассоциации не обязательно может активно пойти уже в то время, когда кооперативы всё ещё будут напряженно конкурировать с частными фирмами. Глобализация, постепенное слияние коллективных предприятий в региональные и т. д. ассоциации может затянуться и на очень долгое время и продолжаться тогда, когда частных фирм уже не будет, но сами коллективные предприятия сначала будут существовать еще как множество мелких предприятий и только потом в течение долгого срока постепенно объединяться. А причиной слияний коллективных предприятий  в объединения будет тогда та же конкуренция, а точнее, желание избавиться от лишней конкуренции, но только уже не с частным фирмами, а от конкуренции между самими коллективными предприятиями.

И вот в таком случае, если это окажется очень длительным процессом, не исключено, что сама его длительность даст возможность и будет способствовать более глубокому изменению коллективных предприятий при этом. В таком случае, не исключено, что коллективные предприятия в начале (обособленные, с управлением рабочими коллективами) и в конце этого процесса изменятся настолько, что это могут назвать разными способами производства. А период со времени объединения коллективных предприятий в некие общегосударственные ассоциации назовут и другой формацией. Таким образом, тогда получится, что сотруднических формаций будет как минимум две. Впрочем, об этом можно сейчас сказать только гипотетически.

Маркс рассматривал всю историю человечества в первую очередь как историю общественно-экономических формаций (ОЭФ), и это история чисто экономическая. И мыслил так, что, видя в будущем коммунистическую формацию, где все равноправны и вроде как уже не́ к чему стремиться, ну что еще лучше может быть после коммунизма? Только коммунизм и ничего, кроме него… По Марксу – сама коммунистическая формация будет претерпевать некоторые изменения, развитие. Но после коммунизма Маркс уже не видел ничего лучшего, т.к. такие экономические отношения, которые устанавливаются при коммунизме, это как бы уже и есть предел мечтаний.

В принципе, это даже логично. Может быть, логично, но…

Пока мы, скорее всего, ничего не можем сказать, может ли быть после капитализма только одна сотрудническая ОЭФ или их для дальнейшего развития потребуется несколько.

Вероятно, будем ли мы говорить по-марксистски о коммунизме или о социализме или просто о какой-то неназываемой формации после капитализма, этот вопрос – как может быть, а как не может быть – неразрешим на данный момент. Можно допустить и тот, и другой вариант.

Но что здесь важно – это понимать, что мы подразумеваем под формациями. Это совершенно конкретная и узкая характеристика – только то, какой способ производства будет наиболее доминирующим. Маркс, конечно, придавал этому фактору гораздо более широкое значение в духе доминирования бытия над сознанием, но…

В статье "Эволюция сознания и развитие человечества" мы говорили, что всё сложнее и, если не игнорировать факты, о настоящем доминировании говорить нельзя: есть два самостоятельных процесса – развитие бытия и развитие сознания, они взаимосвязаны между собой, но и бытие влияет на сознание, и сознание влияет на бытие. И когда мы говорим о таких больших отрезках времени, как формации, важно понимать, что мы имеем здесь два процесса и расклад сил между ними постепенно меняется.

И общее развитие человечества идет под влиянием этих двух процессов.

Поэтому, если даже идеальный способ производства вроде как уже найден (обеспечивает и эффективное производство, и полноправие всего народа), то сохраняются другие факторы, которые от начала существования человечества толкали его к развитию, например, 1) что люди всё равно всегда хотят всё большего комфорта, а также 2) развитие сознания людей всё равно продолжается просто потому, что оно хочет развиваться, хочет развивать свою мощь и полноту своего контроля над бытием. И эти изменения сознания будут идти как угодно долго – столько, сколько существует человечество, а значит, и развитие общества и развитие бытия под влиянием развития сознания будет происходить тоже. Сознание развивается, его потребности растут и оно требует менять и материально-бытийный мир, приспосабливая его к своим потребностям.

 А как говорится в статье «Эволюция сознания…», рост сознания – это почти безграничное явление, т.к. сознание стремится развиваться и увеличивать свою мощь вплоть до почти мифической, нереально отдаленной границы – полного, абсолютного контроля над бытием в рамках всего мироздания.

А если пока спуститься на землю, то… Опять же символически ситуация напоминает то, как человек около 18 лет перестает расти физически, но при этом его продолжающееся психическое (эмоциональное, интеллектуальное, духовное) развитие – это очевидный факт. Развитие может меняться. Сначала развитие может быть одним, потом принципиально другим…

Всё более близким к определяющему со временем будет становиться сознание и его стремление доминировать над бытием.

Если же обойтись без условных аналогий и символов, какую перспективу мы можем видеть на практике?

Прошедшие и текущая (капитализм) формации были этапами развития, когда (особенно до начала бурного развития НТП только в самые последние века) люди жили бедно, производительность труда была крайне низкой и главным желанием людских масс в таких условиях жизни было – избавиться от голода и крайней бедности. С победой над этой проблемой (что, по всей вероятности, капитализм сделает к концу своего существования) она становится всё менее актуальной, концентрация внимания на этой цели уменьшается и открывается перспектива развития сознания людей. А сознание – это непочатый край развития.

Сколько может быть еще этапов развития на этом пути – просто нет смысла гадать.

И сейчас, наверное, нельзя сказать, как будет развиваться форма управления коллективными предприятиями в связи с их объединениями. Вероятно, основой управления будет то же самое управление рабочим коллективом предприятия, но включение предприятия в объединение наложит какие-то свои особенности.

В принципе, то, что говорит Маркс по поводу общенародной собственности, совпадает с тем, что можно в наше время предполагать, учитывая то, что мы знаем сейчас.

_____________________

Что касается второй сотруднической формации, если она будет, наверное, нельзя уверенно сказать, какой она может быть, да и будет ли. Можно только оценивать аргументы.

Маркс считал, что ничего, кроме коммунизма, дальше не будет.

Но по его же логике – его же идея нарастания конфликта между производительными силами и производственными отношениями, что приводит к смене формации, является аргументом в пользу того, что и первая сотрудническая формация может накопить этот конфликт.

Хотя кто-то может возразить, что здесь всё не так, как в классовых формациях.

Там накоплению конфликта способствовал антагонизм между господствующим и эксплуатируемым классами. А в сотруднической формации мы имеем в коллективных предприятиях один класс, который сам себе наниматель и исполнитель. При этом производственные отношения перестают быть межклассовыми. Конфликта между нанимателем и работником здесь, теоретически, нет.

Тем не менее, и при сотруднических формациях производительные силы есть (и они развиваются), производственные отношения (внутриклассовые) тоже есть, может ли между ними накапливаться конфликт, не понятно.

Наверное, не будем гадать, какой способ производства может стать преобладающим во второй сотруднической формации (если она будет).

Но нужно отметить тенденцию…

Со временем уровень сознания людей постепенно растет и больше сказывается на жизни людей – сознание всё больше вмешивается в бытие. И переход к следующей формации отчасти (немного больше, чем во время прошлой формации) – от роста уровня сознания людей.

В результате естественного развития человека его сознание развивается, растет. При этом и материальная комфортность жизни тоже растет, заботы об удовлетворении материальных потребностей не отнимают у людей столько времени и сил, сколько отнимали в прошлые века. Будущие формации уже не сосредотачивают всё внимание только на материальных интересах, и в таких условиях развитие сознания человека становится еще более свободным.

Когда человек в связи с повышением материального уровня жизни не имеет абсолютной необходимости очень много и тяжело заботиться о материальных проблемах, он не угнетен тяжестью жизни, а его сознание при этом растет, он естественным образом стремится не только к материальным улучшениям жизни, но и к психологическому, моральному комфорту, а при этом и сам морально растет.

Рост сознания – это такое явление, когда сознание со временем стремится улучшить жизнь человека, а для этого старается как можно объективнее оценивать реальность, то есть старается оценивать происходящее по всё бо́льшему количеству параметров – 10, 100, 1000, 100000 параметров и так далее, чтобы, судить о чём-либо по как можно бо́льшему количеству критериев. Чем больше характеристик происходящего мы учитываем, тем к более объективным выводам приходим, правильнее на всё реагируем, правильнее действуем в любой ситуации.

Логика развития общества – это сложный многогранный процесс. Главное понять: развитие истории человечества – это некий путь, подчиненный определенной логике, где предыдущие события создают последствия и от них происходит нечто следующее. И эту логику развития в дальнейшем еще можно и нужно будет вскрывать более детально. По сути, это когда-то перерастет в отдельную отрасль науки – нечто вроде генезики (от слова «генезис» – происхождение).

Заключение. ПУТЬ РАЗВИТИЯ - БЕСКОНЕЧНОСТЬ (самые дальние перспективы)

Говорить о еще более дальних перспективах, чем те, которые уже упоминались, – это совсем сложно.

Можно строить некоторые предположения, но они вполне могут оказаться не верны.

Всё, что мы можем сейчас предполагать в самых общих чертах, это развитие общества, например, наподобие развитию человека, в первую очередь, в связи с развитием его сознания. Первый этап развития сознания ребенка – это то, что он просто осознаёт себя и начинает смотреть на окружающий мир, как бы вращающийся вокруг него. Это просто развитие осознания собственного "Я", своих ощущений, своих желаний... Следующий этап, можно сказать, почти противоположен первому. Ребенок постепенно осознаёт себя в социуме и учится общению. Теперь он понимает, что, кроме него, есть другие люди и они тоже требуют с ними считаться, а он сам – совсем не центр мира. Эти этапы выглядят как бы даже противоположными. Но в то же время второй начинается и развивается на базе первого и последовательно продолжает развитие. Какой третий этап? Не будем гадать…

Причём на самом деле всё, вероятно, еще сложнее. Человек развивается одновременно физически, интеллектуально и эмоционально. Нечто похожее, какие-то подобные, одновременно идущие линии развития, вероятно, есть и у общественного развития. И развитие по всем направлениям происходит одновременно, так что одно и то же время по разным линиям развития можно описать по-разному, с разными характеристиками.

Но это все только аналогии с развитием человека. Эти аналогии можно углубить, но более-менее уверенно и конкретно говорить о том, что предстоит человеческому обществу в такие отдаленные времена, видимо, не получится. Можно отметить только такой нюанс, что человек может начать учиться общаться (аналог начала общественного периода развития сотрудничества), но в жизни конкретного человека никакого окончания этого периода нет. В какой-то период для человека может только стать самым актуальным в его жизни научиться общаться, через какое-то время самым актуальным для него может стать что-то другое, допустим, то же умение мыслить и принимать решения самостоятельно (и в этот период лишнее общение ему может даже мешать), но это только периоды, когда максимальная актуальность того или иного явления увеличивается, но при этом то же развитие умения общаться, пусть не столь актуальное, но продолжается в жизни человека всегда. Точно так же и индивидуальное развитие личности, которое начинается еще в самом начале развития человечества, потом не заканчивается. Развитие различных способностей переплетается и идет одновременно.

И какого-то финального этапа развития личности, когда уже точно всё развито, назвать нельзя. Так же, кроме некоторых отдельных характеристик, не получится назвать и охарактеризовать какой-то финальный этап развития человечества.

И, если человечество не прервет свое развитие чем-то вроде рискованных экспери­ментов с ядерной энергией, так может продолжаться неизвестно сколько времени и  таких этапов может быть бесконечное множество. Причем каждый следующий этап использует опыт предыдущего этапа, как фундамент для чего-то нового… так вполне может быть и с человечеством – то есть со сменой форм правления и общественных формаций. Можно сказать, что этап развития сотрудничества – это этап, который развивает общество по-своему, но при этом использует результаты предыдущего развития индивидуализма – развития индивидуальности, личности человека – как фундамент, исправляя некоторые его перегибы и идя дальше. Развив довольно сильную индивидуальную личность, люди учатся дальше развиваться уже не как индивидуалисты, а как общество или коллектив, которым они в любом случае являются, и этому надо учиться. Так же вполне возможно, что после окончания этапа развития сотрудничества может начаться какой-то новый, совсем неизвестный нам этап, и он также будет использовать всё предыдущее развитие, как фундамент.

И так далее, и так далее...

Может быть, имеет смысл даже попытаться что-то угадать и из довольно дальней перспективы, хотя это только предположительные догадки… Реально понятно только, что дальнейшее развитие человечества будет связано в первую очередь с дальнейшим развитием сознания и что, в связи с этим, роль сознания в дальнейшем будет становиться всё больше. И здесь прогноз или предположение о том, что может быть дальше, опять сильно расходится с традиционно марксистским.

Марксисты могут вообще не видеть более-менее дальних перспектив, т.к. для них всё развитие сосредоточено только на развитии общественно-экономических формаций (и на достижении коммунизма, который разрешит все проблемы), но если понимать, что, кроме бытийного развития человечества, существует и параллельное развитие сознания людей, и роль сознания постепенно становится всё больше, – это дает другой суммарный взгляд на эволюцию человечества. Совсем не исключено, что развитие общественных формаций может когда-то и остановиться, точно так же как у человека бурный рост продолжается только примерно до 18 лет, потом прекращается (дальнейший рост не нужен), но после этого и некоторое физическое развитие может продолжаться еще лет 10-20, а психологическое развитие может продолжаться и еще несколько десятилетий, про некоторых, например, ученых, которые прожили достаточно долго, мы можем сказать, что их психическое развитие продолжалось и до 70 лет и еще дольше. Таким образом, перспективой развития человечества видится далеко не только эволюция общественно-экономических формаций, но и гораздо более долгое развитие сознания людей. Дальнейшее усиление доминирования сознания над бытием. В конечном счете, здесь приходит мысль об аналогии с фантастическими фильмами, когда сознание каким-то образом постепенно настолько увеличивает свою мощь, что развивает возможность самостоятельно формировать себе тело или вовсе отказывается от грубого физического тела и переходит на некий более высокий, тонкий план бытия… а там – следующий этап еще большего подчинения бытия сознанию.

Разумеется, разговоры о таком далеком будущем – это только фантазирование о том что, может быть вот так… а может быть иначе… Только для примера, как далеко может пойти человечество, если пойдет примерно по тому пути, который сейчас видится…

Судя по всему, сколько бы ни существовало сознание, оно всегда будет стремиться к еще большему контролю над бытием, при этом всегда будет считать уже достигнутую степень контроля недостаточной и будет развивать мощь своего влияния на бытие. И будет постепенно менять весь материальный мир человека так, чтобы иметь всё больше контроля над ним.

В частности, можно с уверенностью сказать, что когда-то очень не скоро или скорее, чем это может казаться (точно раньше, чем переход на «тонкий» план бытия), в результате дальнейшей эволюции человека, Homo sapiens, от него когда-то произойдет и отделится новый вид, назовем его Super homo sapiens. И отличаться он будет от нас тем же, чем отличается каждый более развитый вид животных от менее развитых – более высоким уровнем развития сознания и большей ролью сознания в своей жизни.

Это происходит и в дикой природе при появлении новых видов живых существ. Кроме видов с генетически запрограммированными инстинктами, появляются виды, у которых, благодаря возросшему в тысячи и миллионы раз (по сравнению с гораздо ранее развившимися видами) качеству свободного мышления, животное уже действует не под влиянием генетически запрограммированного инстинкта, а осмысленно анализирует каждую ситуацию. Жучок в определенной ситуации падает «замертво» – так автоматически срабатывает его инстинкт. Более развитое животное при опасности без инстинкта контролирует свое поведение и решает, что делать. Мышление отчасти взяло на себя роль генетики.

И так с каждым шагом развития: область влияния генетики в чём-то уменьшается, а область влияния сознания увеличивается. Так же должно быть и с новым видом, который пока можно назвать Super homo sapiens. Но если инстинктов у человека уже нет и в этом отношении роль генетики не может быть уменьшена, а роль сознания увеличена, то роль сознания может быть увеличена за счет чего-то другого. Что-то исчезнет из-под влияния генетики и перейдет исключительно в роль влияния сознания. У человека пока еще генетикой контролируется множество физических и психологических качеств. Может быть, какие-то из этих запрограммированных в нас предопределенностей могут исчезнуть из генотипа человека и перейти исключительно в сферу влияния сознания.

Например, существует такое явление, как эффект плацебо. Группе испытуемых дают некие таблетки… но не всем. Одним людям дают те самые суперновые и суперполезные таблетки, а другим – пустышки. И они даже могут знать, что кому-то дают полезные препарат, а кому-то могут давать пустышки, но не знают, кому что. И люди предполагают, что им-то как раз дают нечто полезное и находят у себя некие симптомы влияния этого полезного препарата. При этом их состояние может реально улучшаться, несмотря на то, что они получают пустышки. Это называют эффектом плацебо. Наше сознание может как-то влиять на наше физическое состояние, но, во-первых, механизмы этого влияния ученым до сих пор не понятны и, во-вторых, влияние плацебо на нынешнем уровне развития нашего сознания нестабильно – может работать, а может, и нет, как вспышки, которые непредсказуемо то происходят, то нет. С дальнейшей эволюцией человека развитие сознания может приводить к более стабильному влиянию сознания на какие-либо аспекты нашего физического состояния. Но для этого, вероятно, нужно не только усиление мощи сознания, но и такие генетические изменения человека, как исчезновение некоторых генетических особенностей, которые что-то контролируют, но этот контроль на данном этапе уже не нужен и мешает – точно так же, как у новых видов животных исчезали (за ненадобностью) некоторые генетически запрограммированные инстинкты.

Когда-то человечество может дожить и до этого. Ну а потом может быть и переход на некий более высокий план бытия… Но это уже еще позже… Впрочем, такое дальнейшее будущее – это чисто теоретические представления, о которых может быть интересно помечтать, но нет смысла на них подробнее останавливаться.

Это гораздо более долгий путь, чем видится тем, кто думает, что видит некую точку окончания развития.

Это движение к горизонту, который в каждый очередной момент может казаться видимой линией, где земля смыкается с небом. Кому-то когда-то думается, что вот еще немного, и мы до него дойдем. Но горизонт отодвигается и открывает дальнейший путь.

Только, в отличие от реального движения человека, когда человек, если хочет попытаться достать до горизонта, должен действовать, идти к нему, развитие же общества – это как бы и тоже движение, но выражающееся в его постоянном совершенствовании, улучшении.