Общество на основе сотрудничества

На главную

Три работы в одном архиве (файлы doc в zip)

1. Эволюция сознания и развитие человечества

2. Эволюция общественных формаций

3. Общество на основе сотрудничества

Можно скачать здесь >>

http://commune.ucoz.site/Teorija_i_praktika-obshestvo_sotrudnicshestva.zip

__________________

Данная работа "Единение бытия и сознания. Общество на основе сотрудничества" является третьей из цикла работ об эволюции общества. Начало цикла см. в работах "Эволюция сознания и развитие общества" и "Бытие. Эволюция общественных формаций".

__________________

 

Владимир Силантьев

Единение бытия и сознания

ОБЩЕСТВО НА ОСНОВЕ СОТРУДНИЧЕСТВА 

(февраль 2024 г.)

 

СОДЕРЖАНИЕ

Единение бытия и сознания
Общество на основе Сотрудничества

1. Сознание + бытие = единая реальность

2. ОПЫТ ПРОШЛОГО 

3. ЛОГИКА РАЗВИТИЯ (ОТ КАПИТАЛИЗМА К...) 

4. Первая формация на пути развития сотрудничества

1. Развитие снизу

2. Поддержка сверху

5. сотрудничесКИЕ формациИ (ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ)

 

Работа «Общество на основе сотрудничества» является завершающей работой цикла, где работа «Эволюция сознания и развитие человечества» говорит, соответственно, о сознании, «Эволюция общественных формаций» концентрирует внимание больше на бытии, а «Общество на основе сотрудничества», соответственно, сводит воедино тему взаимодействия сознания и бытийных факторов.

В продолжение предыдущей, эта статья о естественной логике развития общества. Не таком, который кем-то придумывается и потом либо он сам, либо какие-то его последователи, считая, на свой взгляд, что так будет лучше для всех, пытаются его внедрить, а о естественной, самопроизвольно идущей логике развития, по которой до сих пор складывались рабовладение, феодализм, капитализм, и этот путь развития будет продолжаться. Они складывались с некоторыми и иногда немалыми различиями между разными странами, но, тем не менее, множество государств прошли примерно через эти одни и те же фазы развития. Так, например, европейские и азиатские страны прошли несколько разными путями, но в конечном счете все подошли к капитализму.

А вот капитализм как раз оказался более унифицированным, подходящим для разных стран.  Капитализм в разных странах тоже имеет различия, но сходство вариантов капитализма во всех странах и на всех континентах гораздо большее, чем сходства между докапиталистической средневековой Европой и Азией.

Все страны иногда с большими отличиями, но в любом случае проходят сходные этапы развития, которые в любом случае складываются сходными, независимо от того, кто что хочет и в какой стране это происходит. Так складывается даже независимо от желаний людей по объективным причинам, хотя и желания людей здесь играют роль, но только очень усредненные. Разница между странами и континентами, в частности, в том, что всё может происходить всё же в несколько разных вариациях и раньше или позже. В США и многих других странах Нового Света даже смогли на несколько веков вернуться к рабовладению, когда в Европе давно установилась следующая фаза развития, феодализм. И как раз пример США и других рабовладельческих стран Нового Света показывает, что и желания людей тоже влияют на развитие – его можно в каких-то случаях и повернуть вспять на некоторое время. А в каких-то случаях можно перейти к новой формации раньше других. Правда, есть непреодолимые законы развития и перейти в новую формацию даже раньше, чем позволяют эти законы, не получится, но если страна сможет раньше других достаточно сильно развиться в одной формации, она быстрее переходит и к следующей.

О следующем после капитализма естественном этапе развития общества будет говориться здесь.

 

1. СОЗНАНИЕ + БЫТИЕ = ЕДИНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Развитие человечества идет, как естественный самопроизвольный процесс. И этого развития не может не происходить. Просто, как говорится, рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. Или, другими словами, люди в любом случае постоянно хотят улучшить свою жизнь, а для этого улучшают всё своё общество и, в отличие от животных, научились на практике его постоянно изменять и улучшать. Поэтому сменяются типы общества, формации, поэтому первобытный строй был – ушел, рабовладение было – ушло, феодализм был – ушел, и капитализм уйдет. Общество развивается, меняется и, когда изменения переходят определенные пределы, это оказывается уже новая формация.

 

 

В самых общих чертах развитие общества делится, если можно так выразиться, на два взаимосвязанных потока – развитие материально-бытийное и развитие сознания людей. В отличие от того, что считал Маркс, в статье «Эволюция сознания и развитие человечества» объяснялось и доказывалось, что сознание не является полностью зависимым от бытия. Сознание и бытие развиваются, как два параллельных процесса, и при этом взаимно влияют друг на друга. Это уже говорилось. (Как ранее не использовавшийся пример, можно вспомнить, что в сознании людей явление аболиционизма – движение за освобождение рабов – появилось на века раньше, чем рабов начали массово освобождать. Для практического освобождения рабов потребовалось, чтобы еще сильно назрели материальные явления, так или иначе способствовавшие их освобождению. Но в сознании наиболее передовых людей своего времени идеи аболиционизма развились гораздо раньше. Не похоже на тезис, что бытие доминирует над сознанием и сознание полностью зависит от бытия?)

Материальное развитие общества идет, в общих чертах, в первую очередь на основе развития ОЭФ. Это определенный механизм смены способов производства. С одной стороны, этот механизм и создает саму смену общественных формаций – рабовладение, феодализм, капитализм… С другой стороны, он же налагает на эти смены некоторые ограничения, из-за которых, например, как ни ждал Маркс окончания капитализма уже в его время, это не случилось – тогда именно бытийные процессы для этого еще совсем не назрели.

Одновременно у людей идет развитие сознания и тоже отчасти влияет на развитие общества. Сознание людей изначально (в тот момент, когда они уже стали людьми) было более развитым, чем у животных, а в процессе развития человечества сознание людей продолжает развиваться.

Довольно подробно эта тема обсуждалась там же в статье «Эволюция сознания и развитие человечества».

Человек не автомат, он автоматически не удовлетворяет никакие потребности, а каждый раз сознание решает, что делать. В этом смысле можно сказать, что сознание имеет абсолютное главенство над всеми поступками человека. Человек хочет есть – удовлетворить или не удовлетворить это желание, решает сознание (если диета, то можно в каких-то случаях и не поесть). Хочет обустроить свой дом, чтобы ему там было материально комфортно жить – это сознание так решает. Человек живет в монастырской келье и часами молится на коленях – это его сознание так решило. Кто-то испытывает хорошие эмоции от делания добрых дел, хотя ему самому это может и трудно даваться и может быть связано с материальными неудобствами для себя, – это его сознание так решило. И так далее, и тому подобное…

Всё, что мы делаем, – это не от того, что мы удовлетворяем какие-то материальные или нематериальные потребности, а для того, чтобы испытать хорошие эмоции, которые нам доставляет сознание в зависимости от степени его развития от одного или от другого, от тех или других поступков.

При этом несомненно и то, что достаточно часто (мягко говоря, часто) человек действует хотя и под руководством своего сознания, но сознание при этом вынуждено руководствоваться чисто материальными, бытийными причинами. Сознание находится в теле и так соединено с телом, что воспринимает его потребности, как свои, и стремится выполнять эти потребности, но опять же – сознание побуждает нас даже есть не для чего-то другого, а для того, чтобы ему, сознанию, испытать это этого хорошие эмоции, эмоциональное удовлетворение. А если сознание считает нужным, может и удовлетворение наших чисто материальных потребностей сильно ограничивать (диеты, посты, ночные бдения и т.д.).

Так же особо важная способность сознания – это его способность развиваться.

Развитие сознания лучше видно не в сфере экономики, потому Маркс (изучавший в первую очередь экономику и даже почти только экономику) не замечал его. Тем не менее, человечество развивается отчасти именно на основе развития сознания.

Например, у людей изначально не было эстетического чувства, потом оно развилось. Интересно, кто-то из любителей объяснять любые изменения в сознании только бытийными причинами может придумать конкретную причину этого изменения сознания? А дело в том, что самому сознанию человека постепенно становится недостаточно оценивать происходящее только так, как оно же оценивало всё раньше. Оно чувствует недостаточность тех критериев, по которым само сознание раньше оценивало происходящее. И оно начинает видеть (осознавать) новые критерии.

Сознание человека стремится осознавать окружающий мир по как можно большему количеству параметров, чтобы таким образом как можно точнее, объективнее воспринимать окружающий мир и соответственно как можно правильнее реагировать на всё происходящее. И, поскольку что люди стремятся воспринимать мир по бо́льшему числу параметров, в человеческом сознании, кроме всего уже существующего, зародилась и стала развиваться новая система критериев – понимание добра и зла даже не только применительно к самим себе, но и к окружающим людям. Люди стали понимать, что вот это хорошо для меня, а вот это, может быть, плохо или безразлично для меня, но хорошо для него… Это мы сейчас называем пониманием справедливости и нравственностью. Кто-то может сказать, что зачатки нравственности, возможно, существуют и уже у некоторых животных – да, однозначно на этот вопрос пока ответить, наверное, нельзя, но возможно, что это так. Но не суть. Важно то, что у человека понимание нравственности уже есть. Оно пока довольно сильно несовершенное. Человек не Бог, он не осознаёт некую высшую нравственность с точки зрения целостной пользы или вреда для всего мироздания. Восприятие человека остается в какой-то мере всегда субъективно в зависимости от индивидуального качества его сознания, а еще больше в зависимости от окружающей среды, в которой он живет: для кого-то кровная месть – это справедливость, и он считает, что это хорошо, а для кого-то всякая месть – это низко и недостойно. Таким образом, нравственность разных людей в разных народах и разных странах может довольно не слабо отличаться. Но вместе с развитием сознания и это явление развивается, т.к. качество восприятия развивается. Раньше человек, скажем, хорошо понимал, что хорошо и что плохо для его народа и мог соблюдать эти нормы, но представителей других народов считал низшими существами, которые достойны только того, чтобы их эксплуатировать, не применяя к ним нравственные понятия о добре и зле «для своих». Со временем возникает более полное восприятие и человек уже в большей степени понимает единые нормы хорошего и плохого и для своего народа, и для других. Так, например, опять то же самое явление рабство довольно долгое время считалось естественной нормой общества и даже философы не видели в нём ничего порочного, но потом понимание его порочности было постепенно осознано. Так развитие сознания и все более глубокое понимание реальности хотя и очень медленно, но способствует, в частности, развитию нравственности людей, которое, таком образом, тоже является естественным самопроизвольным явлением.

Сознание развивается и постепенно приобретает всё больший вес, большее значение в жизни людей. Образно говоря, если в какие-то древнейшие времена человек мог жить на 99% под давлением бытийных факторов, а на 1% всё же что-то делал под влиянием своего сознания (это было, скорее всего даже не у человека разумного Homo sapiens, а у его менее развитых предков), то потом это соотношение сдвинулось к 98% против 2%, потом 97% против 3% и т.д.

Это абсолютно условные цифры. На какой процент сейчас в нашей жизни имеет значение роль сознания, никто не скажет, но его роль растет.

Это отличается от марксистского взгляда на историю человечества (см. «Эволюцию сознания…»). Но у человека есть сознание, и факты доказывают, что, развиваясь, оно всё больше влияет на действия человека и развитие человечества. Это очень медленный процесс, но он идет.

Не будем пока более конкретно говорить об этом явлении. К этому еще нужно будет вернуться и в другом месте сказать, что это всё означает в общественном плане, то есть в плане развития целых стран, уже сейчас и далее. А пока просто обозначим, что эти процессы идут.

 

 

 

 

Что можно к этому добавить… Абсолютно экстремальные условия жизни, когда (в прошлые века) постоянно возникала угроза голода и голодной смерти, уходят в прошлое. Автоматизация и повышение эффективности производства постепенно решают эту проблему. А когда человек уже не вынужден постоянно думать, как ему не умереть от голода, у него в сознании немедленно появляются уже и другие потребности, которые являются потребностями сознания. Мы видели уже и в прошлые века, что как только человек становится немного даже не богаче, а, скажем так, состоятельнее, он сразу же уже хочет не просто есть, а вкусно есть, не просто одеваться, а красиво и модно одеваться и т.д. И уже в наше время в более-менее развитых странах – это массовое явление. Всеобщий рост материального уровня жизни приводит к тому, что у людей массово, кроме материальных потребностей, начинают всё активнее проявлять себя потребности сознания. Как только страшный голод уходит, сознание автоматически начинает всё активнее выдвигать свои потребности и жаждет их удовлетворения.

А в потребности сознания обязательно входят и потребности психологические, моральные. Потребность чувствовать психологический, моральный комфорт, находиться в состоянии морального комфорта.

Человек – не робот, ему мало того, чтобы только время от времени менять смазку (материальные условия жизни), ему нужен и какой-то уровень моральной комфортности. Идеальные материальные условия без возможности удовлетворять свои психологические, эмоциональные потребности люди называют «золотой клеткой» – некоторые так жить могут, но человек с нормальной, не ущербной психикой – нет.

Так  мы понимаем, что только материальная обеспеченность – это не эквивалент хорошей жизни.

Когда человек только материально насыщается, он сам про это говорит, что это еще не жизнь, а выживание. Вот когда человек начинает получать от жизни хорошие эмоции от того, чем занимается, от того, что ощущает вокруг себя, – это мы называем хорошей жизнью. Причем чем более развит человек, тем более развитые (психологически, морально) условия он хочет видеть вокруг себя. Человеку умному хочется общаться с такими же умными, человеку культурному – с такими же культурными и т.д. Уже имея какое-то понятие о справедливости, гуманности и т.п. человек хочет видеть вокруг себя государство и общество, которое хоть в какой-то мере воплощает в себе эти понятия. Желая чего-то, он действует в соответствии с тем, что хочет, как-то способствует тому, что хочет. Так, будучи сложением сил миллионов и миллионов людей, всё мировое сообщество, а какие-то страны быстрее, какие-то медленнее проходят свой путь развития в соответствии с людскими нравами, сначала пытаясь через войны как можно больше захватить и подчинить своим интересам, а потом всё больше осознавая, что простое сотрудничество (начиная с взаимовыгодной торговли, которая уже сейчас активно развивается, пока хотя бы на основе частного бизнеса) выгоднее, чем войны. Вместо постоянных попыток подавления одних другими постепенно зарождаются взаимоотношения на основе мирного и равного партнерства, сотрудничества. В итоге такая жизнь меняет и моральный фон жизни, делает ее гармоничнее.

 

 

 

Смена общественных формаций со стороны экономики связана со сменой, то есть появлением, а потом постепенным ростом нового способа производства, а в целом связана с тем, что разные люди с определенного времени, но кто-то несколько раньше, кто-то намного позже приходят к выводу о том, что в меняющихся условиях жизни их уже не устраивает делать так, как делали их предки раньше, жить по-старому становится не выгодно, и они начинают хотеть что-то менять… В результате при переходе от одной формации к другой каждый раз довольно-таки надолго возникает смесь старой и новой формации, что мы сейчас называем многоукладным государством. И только через некоторое время постепенно происходит полный переход к новой формации.

Таково естественное развитие общества – следующий тип общества естественным образом закономерно проистекает из предыдущего и исправляет его недостатки и перекосы в том, в чем на данном этапе их исправить возможно.

Это разговор не о том, как нам построить идеальное общество, о котором все мечтают и в котором все сразу станут безумно счастливы, не мечты об идеальном, а о том, что конкретные особенности предыдущего общества вызывают необходимость избавления от них и, таким образом, необходимость и неизбежность перетекания в новое общество, не идеальное, но в чём-то переходящее на новый уровень развития.

Общество на основе сотрудничества точно так же имеет цель построить нечто лучшее, чем есть сейчас. Только, в отличие от того, что развитие всех предыдущих общественных формаций шло по пути развития индивидуализма, а в его традициях было заложено достижение блага в первую очередь для отдельных людей, не считаясь или мало считаясь с тем, что оно может быть достигнуто в ущерб другим, теперь логика развития переходит демократическому, общенародному, а вместе с тем и сотрудническому пути развития и равно-партнерскому типу общества, где отношения между людьми оказываются более равноправными без подавления одних над другими и в ущерб последним.

Потом и тот тип общества, который мы называем сотрудническим, когда-то устареет , перейдя во что-то другое. Это только очередной этап развития.

 

2. ОПЫТ ПРОШЛОГО

В отличие от каких-либо других проектов строительства лучшего будущего (несколько веков назад был проект Кампанеллы, потом, уже не так давно – проекты Фурье, Оуэна, Сен-Симона и других), проекту Маркса повезло несколько больше – его проект попытались реализовать на практике и в большом масштабе, в России. Хотя в данном случае даже нельзя точно сказать, «повезло» ли ему или нет, поскольку то, что было построено в СССР, было построено как бы «по Марксу», но на деле не совсем… Ленин, конечно, считал, что делает, в основном, по Марксу, а последующие руководители СССР, видимо, были в этом уверены еще больше… «вампиров-эксплуататоров» сбросили, а почему изменения не получились безвозвратными, почему в 1991 году всё вернулось на ту же капиталистическую модель развития?

Нам говорили в СССР, что мы живем даже не при развивающемся, а при развитом социализме, то есть, видимо, в какой-то его фазе, которая является полностью устоявшейся – не какая-то смесь зарождающегося социализма с, может быть, пережитками капитализма, а полноценный социализм.

Некоторые люди и в наше время продолжают думать об СССР, как о зачатке Нового Мира, к которому еще имеет смысл вернуться и в каком-то не совсем таком, но похожем виде строить социализм.

Но при этом другие люди говорят, что в СССР был вроде бы даже и не социализм, что советский строй не подходит под критерии социализма.

Что это значит? Каковы критерии, признаки социализма? Есть ли смысл возвращаться к чему-то подобному, чтобы использовать его, как стартовую площадку для перехода от капитализму к чему-то более прогрессивному?

 Маркс предлагал сделать так. Поскольку он считал, что происходит обнищание народа и со временем материальное положение народа становится только хуже, он видел необходимость перехода к коммунизму (но нам сейчас привычнее термин социализм) как можно быстрее и через революцию. После революции требовалась национализация, чтобы отобрать частную собственность у капиталистов, но это только на первый момент, а сразу за этим планировался переход к тому, что Маркс называет обобществлением, и смысл коммунистических реформ Маркс видел именно в обобществлении, а не в национализации. Обо всем этом процессе от национализации к обобществлению хорошо говорит Энгельс в цитате из письма Августу Бебелю в январе 1886 года: «Моё предложение требует внедрения кооперативных товариществ в существующее производство. Им надо будет дать землю, которая в ином случае эксплуатировалась бы по-капиталистически, подобно тому, как Парижская Коммуна требовала, чтобы рабочие на кооперативных началах пустили в ход бездействующие фабрики, остановленные хозяевами. … А что при переходе к полному коммунистическому хозяйству нам придётся в широких размерах применять в качестве промежуточного звена кооперативное производство — в этом Маркс и я никогда не сомневались. Но дело должно быть поставлено так, чтобы общество — следовательно, на первое время государство — сохранило за собой собственность на средства производства и, таким образом, особые интересы кооперативного товарищества не могли бы возобладать над интересами всего общества в целом». То есть сначала, как и было сделано в СССР, предполагалось огосударствление частной собственности, но потом сразу же должно было последовать преобразование ее в кооперативы, где рабочим были бы даны права самоуправления, только сначала с сохранением государственной собственности на сам кооператив и с контролем государства над деятельностью кооператива с перспективой последующего полноценного переформирования государственной собственности в общественную.

Но в СССР, хотя его правители и считали себя марксистами, этого сделано не было. Почему-то остановились на национализации и не пошли дальше. Хотя это даже противоречило используемым лозунгам «Земля крестьянам!» и «Заводы и фабрики рабочим!». Это тем более странно, что Ленин понимал, что огосударствление производства – это, по сути, пока еще не социализм, а государственный капитализм. Сам Ленин об этом прямо писал: «По вопросу о государственном капитализме вообще наша пресса и вообще наша партия делают ту ошибку, что мы впадаем в интеллигентщину, в либерализм, мудрим насчет того, как понимать государственный капитализм, и заглядываем в старые книги. А там написано совершенно не про то: там написано про тот государственный капитализм, который бывает при капитализме, но нет ни одной книги, в которой было бы написано про государственный капитализм, который бывает при коммунизме. Даже Маркс не догадался написать ни одного слова по этому поводу и умер, не оставив ни одной точной цитаты и неопровержимых указаний».

То есть Ленину очень хотелось как-нибудь начать считать, что бывает государственный капитализм и при коммунизме, но огорчало то, что Маркс этого не допускал… Он понимал, что достигнутое им положение дел в СССР с точки зрения Маркса никак иначе, кроме как государственным капитализмом, именно капитализмом, назвать нельзя, но в то же время пытался как-то развить мысль, что это как бы и капитализм, но уже и не совсем капитализм, и писал об этом: «социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией». При этом можно вспомнить, что в Югославии уже через 5 лет после того, как она была объявлена социалистической, такое преобразование государственных заводов в общественные сделали – просто повнимательнее перечитали Маркса, и там заводы, оставаясь в государственной собственности, в то же время стали самоуправляемыми рабочими коллективами. Но в СССР до этого так и не дошли. И пришлось придумывать фальшивую формулировку, что заводы и фабрики в госсобственности – они как бы и государственные, но государство у нас народное и потому экономика как бы тоже народная… Так продолжалось фальшивое придумывание лозунгов, которое потом существовало с СССР в течение всего его существования.

 

 

 

С точки зрения того, как это представлялось Марксу и Энгельсу, четкую схему развития рисует Энгельс в своей работе «Развитие социализма от утопии к науке». Он говорит, что сначала при нормальном развитии капитализма доходит до того, что капитализм всё больше монополизируется, капиталы и частные фирмы все больше концентрируются во всё меньшем количестве рук (крупные фирмы «съедают» мелких и средних и вбирают их в себя). В какой-то момент ситуация взрывается и оставшихся крупных и сверхкрупных капиталистов экспроприируют, их фирмы национализируются. Но это, по сути, еще не социализм, а, по Марксу и Энгельсу, пиковая форма развития капитализма, государственный капитализм… который в то же время уже и не совсем капитализм (капиталистов-частников нет), но и не социализм. Сам Ленин понимал и писал, что с точки зрения Маркса это еще не социализм, а только государственный капитализм. Но… очень хотелось верить, что и, как минимум, не совсем капитализм…

Попробуем разобраться

Собственно говоря, это и было нечто промежуточное… ни рыба, ни мясо; ни Богу свечка, ни черту кочерга… Если капитализм, то странный, без капиталистов и вроде как созданный в интересах народа… или какой-то не совсем капитализм, а псевдо-социализм, пред-социализм – без перехода и даже без каких-либо зачатков перехода к коммунистическому способу производства – коллективным предприятиям, а с сохранением того же самого положения рабочих только как наемных рабочих – чисто по-капиталистически.

Та самая пиковая форма капитализма, о которой говорит Энгельс, когда производство уже национализировано, капиталистов нет, но способ производства остается тот же, капиталистический – всё делают те же бесправные наемные рабочие (а роль капиталиста-работодателя выполняет государство и госчиновники).

Теоретически Ленин и коммунисты, конечно, хотели уйти из капитализма – пошли на выход, шаг сделали, капиталистов устранили, а дальше – всё, стоп!

Остановку СССР на чем-то промежуточном между капитализмом и социализмом, но, скорее, ближе к капитализму, показывает понимание общего хода развития общества.

Когда общественная формация меняется, то при этом каждый раз 1) исчезают два класса, которые являлись главными антагонистами в предыдущей формации, и 2) появляются новые классы.

Так, когда вместо первобытного доклассового общества появилось рабовладение, то при нём появились два новых класса – рабы и рабовладельцы.

Когда рабовладение сменилось феодализмом, создались два других класса – феодалы и феодально-зависимые крестьяне.

С заменой феодализма на капитализм феодально-зависимые крестьяне и феодалы исчезают и новыми классами, доминирующими в этой ОЭФ, становятся классы капиталистов и наемных работников.

Что же мы видим в СССР? Никаких новых классов. Только капиталисты как бы исчезли, но наемные рабочие, как был в капстранах, так и остались в СССР и их рольне изменилась – это были всё те же бесправные люди, продающие свой труд, зависимые от нанимателя, – они остались теми же, какими и были при капитализме. Даже роль рабочих профсоюзов в СССР ослабили под видом того, что власть у нас и так народная, зачем профсоюзы, но в итоге реальная возможность рабочих через профсоюзы влиять на что-либо была уменьшена – власть еще больше сконцентрировалась в чиновничьей верхушке. Несмотря на разговоры, что «у нас все народное», пролетариат в СССР оставался и так и не получил возможности ничем управлять, а управляли «верхи», оставив пролетариат в той же роли наемных работников у нанимателя, которого Ленин назвал прямо: государственно-капиталистической монополией. Это не получается назвать новой формацией (социализмом), а было чем-то, что планировалось или мечталось сделать социализмом, но совсем не получилось (очень напоминает песенку В. Высоцкого «Куплеты нечистой силы», где Оборотень поет: «Хотел превратиться в дырявый плетень, да вот посередке запнулся. И кто я теперь – самому не понять…»).

Собственно говоря, полноценный социализм и не мог в то время установиться в СССР. Еще Маркс заметил, что закон смены общественных формаций таков: ни одна новая формация не может зародиться раньше, чем полностью разовьется формация предыдущая и пока она полностью не исчерпает ресурсы своего развития. Как человек не будет строить новый дом, когда тот, в котором он живет, тоже еще новый, и долго будет жить там, иногда ремонтировать, но только когда дом явно обветшает, приходит время задуматься о строительстве нового. Или в точности по Марксу: когда формация развивается, то развиваются и ее производительные силы и пока они соответствуют этой формации, она продолжается, но когда они перестают соответствовать ей, одна формация естественным образом уступает место другой. Производительные силы должны дозреть до того, какими они должны быть для перехода в новую формацию. (Можно еще рассмотреть эту ситуацию с точки зрения того, что к концу ОЭФ производительные силы развиваются до такой степени, что входят в конфликт с производственными отношениями, но это то же самое другими словами.) Но в России начала XX века старая формация (капитализм) еще далеко не состарилась, тогда даже сам капитализм в России только зарождался и поэтому переход к настоящему полноценному социализму тогда для России был невозможен. Так что даже в частности и поэтому, а может быть, и почти полностью поэтому в СССР возникли все искажения социалистического развития. Хотели построить социализм, а получилась некая смесь на основе государственного капитализма, только с некоторыми правильно угаданными элементами следующей формации. (Сами люди в СССР часто говорили, что мы советские люди и у нас советский строй, – вот, может быть, так можно условно его называть – не капитализм или социализм, а условно – советский строй, не соотнося это слово ни с какой формацией.)

Так экономика СССР продолжала балансировать на грани между госкапитализмом и социализмом. Сами лидеры СССР, вероятно, считали, что это чистый социализм, но СССР строился, как государство с псевдо-социалистической оболочкой и настоящей государственно-капиталистической основой.

Многие замечают, что в СССР немало явлений развивались по такому принципу, что, образно говоря, правая рука не знала, что делала левая. И это напрямую связано с тем, что в СССР совмещались цели капитализма и социализма, противореча одни другим.

Частично создание коллективных хозяйств, в которых работники хотя бы в какой-то мере имели право на самоуправление, в СССР, в сущности, всё же было – это колхозы. Но потом, вместо развития кооперации, колхозы преобразовали в совхозы, где работники были только простыми наемными работниками без самоуправления. Страна пошла уже по пути сближения с капиталистическими нормами управления, хотя и стала называться развитым социализмом. Позже некоторые элементы кооперации (артели) в экономике СССР сохранялись еще и при Сталине, но потом тоже исчезли.

Компартия, по замыслу Ленина, должна была быть самым сознательным слоем народа, его авангардом, фактически – моральным авангардом, лучшими людьми страны. Но на деле (уже не при Ленине, а позже) – чем дальше, тем больше именно члены партии получали особые привилегии, которые не могли получать простые люди. В результате чем дальше, тем более массово, в члены партии люди стали вступать ради того, чтобы получить эти привилегии. Партия из морального и духовного авангарда превратилась в своего рода отдельный класс получателей привилегий, абсолютно недоступных простому народу, и выродилась в нечто очень похожее на мелкобуржуазную элиту. Партийное чиновничество переродилось в нечто вроде зажиточных «кулаков» или какой-то особый класс советской недобуржуазии. Вот и «буржуазия» появилась!

СССР, попытавшись уйти в 1917-м с пути капитализма, в скрытом виде фактически на него вернулся … или можно сказать, что и не ушел с него.

Это не назовешь иначе как неким образованием с околосоциалистической оболочкой, накинутой на капиталистическую основу. Лозунги призывали людей жить по-социалистически, по-коммунистически и утверждали нечто необходимое для государства – необходимое для того, чтобы в это верили, типа «Народ и партия едины», но люди (кто-то больше, кто-то меньше, но со временем всё больше) чувствовали фальшивость этих лозунгов. Не удивительно. Убеждать людей в торжестве социализма, имея государство, искусственно слепленное из социалистической оболочки и капиталистической основы, становилось всё сложнее.

Таким образом, СССР – это образование, которое в конце концов закономерно слилось со всем мировым капитализмом. Это не то образование, на которое можно было бы ориентироваться и искать постулаты нового прогрессивного общества, отталкиваясь от него. СССР начался со следования ошибочным догматам Маркса – революция и национализация – а дальше национализации и не пошел в развитии основ государства и общества.

Опять же сам Энгельс предостерегал от того, чтобы отождествлять огосударствление производства с социализмом: «Но в последнее время, с тех пор как Бисмарк бросился на путь огосударствления, появился особого рода фальшивый социализм, выродившийся местами в своеобразный вид добровольного лакейства, объявляющий без околичностей социалистическим всякое огосударствление, даже бисмарковское. Если государственная табачная монополия есть социализм, то Наполеон и Меттерних несомненно должны быть занесены в число основателей социализма» (Ф. Энгельс «Развитие социализма от утопии к науке»).

Положение дел в СССР – это принципиально не то, что сейчас естественным образом складывается под влиянием тех факторов, которые описывались в статье «Эволюция общественных формаций» (развитие демократии, полноправия рабочих и т.п.). Современная история естественным образом идет другим путем.

 

3. ЛОГИКА РАЗВИТИЯ: ОТ КАПИТАЛИЗМА К...  

Таким образом, сразу надо сказать, что, если мы хотим реального, настоящего развития и улучшения общества, то понятно, что вариант восстановление чего-то подобного Советскому Союзу не имеет смысла.

В СССР попытались создать хорошие для народа условия жизни, и кто там жил, помнят, что кое-что хорошее получилось. Но, если пользоваться марксистскими терминами, руководители СССР попытались поменять местами надстройку и основание: основание (капиталистический способ производства с использованием наемных рабочих) сохранили и только наклеили на него псевдо-социалистическую идеологию – надстройку, попытавшись только ее и сделать основой общества. Но диктатура малого правящего класса, которым стала верхушка КПСС, над тем же самым, что и при капитализме, бесправным народом (хотя ради блага этого самого народа всё, вроде бы, и делалось) создало только неразрешимый клубок противоречий. Выход из капитализма не получился и дальше в развитии СССР не пошел; СССР не является тем путем, которым можно идти дальше в развитии.

Но наше современное и будущее общество в дальнейшем рано или поздно перерастет нынешнюю половинчатую (о чём говорилось в «Эволюции общественных формаций») капиталистическую формацию, то есть вырастет из нее, как ребенок вырастает из одежды, и потребуется выход за ее пределы. Переходя к тому, чего ожидать дальше, надо сначала рассмотреть процесс дальнейшего (после капитализма) развития общества в целом – не только одну следующую формацию после капитализма, но и далее… – а потом перейти к более детальному обсуждению каждой следующей формации, развитие которых, по логике естественного развития, мы можем ожидать дальше.

А общие процессы, на основании которых идет развитие в наше время и в будущем, до конца капитализма и далее – это, в частности:

1. Демократизация, которая сначала была использована буржуазией для обеспечения выгодной ей буржуазной демократии, а потом была подхвачена простым народом, как способ всему простому народу самому распоряжаться своей жизнью, а не подчиняться тому, что назначено высшим классом.

2. Глобализация, то есть при капитализме началось слияние компаний в сверхкорпорации, а на следующем этапе, в сотрудническом обществе, это явление продолжит развиваться на новом уровне. И вообще преодоление половинчатости тех явлений, которые в капитализме начали развиваться, но половинчато.

3. Двуединый принцип: продолжение развития эффективности экономики (бытие)

в сочетании с тем, что сознание людей тоже развивается и его влияние на положение дел постепенно растет.

При этом надо понимать, что развитие идет постепенно шаг за шагом.

Люди хотят улучшать свою жизнь и как-то (как умеют и как получится…) это делают. При переходе из первобытного общества к рабовладению, потом к феодализму, потом к капитализму развитие общества двигалось под влиянием интересов господствующих классов. С изобретением и повсеместным распространением демократии при капитализме ситуация изменилась. Теперь лейтмотивом развития истории является то, что люди, причем уже не маленькие господствующие классы, а широкие народные массы, хотят расширения демократии, а то, что демократия хотя бы в каком-то частично развитом состоянии уже существует, вынуждает господствующий класс не мешать проявлению воли большинства (народа). Так следующим шагом развития общества естественно и закономерно становится дальнейшее развитие демократии.

Что мешает развитию демократии? Капиталистический способ производства таков, что во главе производства стоит класс капиталистов… и не просто стоит во главе, а владеет всеми средствами производства, как своей собственностью. Точнее, не как, а… частные средства производства и есть в собственности буржуазии. Эффективность всего производства при капитализме зависит от капиталистов. И те, кто управляет странами (политики), это знают, то есть понимают, что материальное благополучие стран зависит от капиталистов (плюс к тому во многих странах сами некоторые политики являются либо капиталистами, либо их представителями), и неизбежно не могут не признать людей, обеспечивающих эффективность экономики страны, экономически господствующим классом. Власть не может не относиться к ним, как к господствующему классу, и они сами к себе так относятся. Но это класс маленький по численности (который по канонам демократии как раз никак не мог бы ничем управлять) и, тем не менее, он стоит над демократией – он уже не может отменить юридическое равенство людей перед законом, но вполне способен в достаточной степени контролировать демократию в своих интересах, подменяя полноценную демократию на половинчатую. И единственный естественный дальнейший шаг в развитии теперь – это замена сегодняшнего маленького господствующего класса (буржуазии) на такое состояние общества, когда господствующим классом станет демократическое большинство или, в идеале, подавляющее большинство – весь трудовой народ, и тогда фактически при этом оказывается, что господствующего класса фактически просто нет, а есть – государство свободного от чьего-то господства равноправного и полноправного трудового народа. И только тогда нынешняя половинчатая буржуазная демократия превращается в демократию полноценную. Следующий шаг на пути развития общественных формаций, по логике, оказывается таким.

От рабовладения до капитализма уже шла эволюция ОЭФ в направлении того, что каждый следующий общественный строй лучше стимулировал людей к качественной работе и тем самым делал экономику более эффективной. Но ради более высокого стимулирования трудовому народу предоставлялось всё больше свободы действий, меньше угнетения. Если классического раба нужно было заставлять всё делать, то современный человек стимулирован так, что он и учиться сам пойдет, и за учебу из своих денег заплатит, чтобы потом устроиться на высокооплачиваемую работу.

Чего у современного наемного рабочего нет – это доступа к управлению средствами производства. Производством владеет капиталист – это его собственность – а рабочий имеет право только делать то, что ему скажут. Во всей своей нерабочей жизни он свободен в действиях, но на работе он – только наемный работник, он делает только то, что скажут.

В СССР говорили: теперь у нас всё народное. В этом была цель. Люди хотели сами управлять своей жизнью. Но на деле после революции всё производство и всё сельское хозяйство оказалось в руках партчиновников, они всё решали по своему усмотрению и по своим соображениям, а рабочий люд так и остался наемными работниками. В этом был обман. Это был тот же самый капиталистический тип экономики с полным отчуждением рабочего человека и от результатов труда, и от управления.

Когда одни работают, а другие всем управляют, условия жизни тех, кто работает, ограничены и определяются желанием тех, кто управляет. Будь то в СССР или в стандартном капиталистическом обществе, зарплату тех, кто работает, и не только ее, но и практически все условия их жизни, определяет тот, кто управляет. Люди при этом могут себя чувствовать полностью свободными в существующих условиях, но условия их жизни и работы создаются для них не ими…

Таким образом, следующий этап развития общества, следующий этап развития прав и свобод людей становится понятен – и по этой линии развития (увеличение прав и свобод для низших классов), мы получаем ту же перспективу, что и с желанием людей развивать степень демократичности общества. Поскольку с настоящим угнетением, за исключением самого факта существования господствующего и не господствующих классов, уже и при капитализме как бы покончено (формально равенство перед законом любого чернорабочего и миллиардера достигнуто), то следующим этапом развития общества естественным образом может быть только одно изменение – окончательный отказ от такого устройства общества, где существуют антагонистические господствующий и не господствующие классы. Естественное развитие демократии теперь может привести только к такому результату.

Естественная логика развития общества с его определенной логикой развития сейчас идет к таким изменениям, когда могла бы развиваться производственная демократия, увеличились бы (скорее всего, постепенно) возможности управления производством самими производственными коллективами. Это означает переход от частной к коллективной собственности на средства производства – коллективным предприятиям. Естественная логика развития идет, по всей вероятности, к этому.

В соответствии с логикой самопроизвольного развития, обществ следующим этапом его развития в любом случае может быть только общество, в котором по многим причинам уже не может быть деления на антагонистические, господствующий и низшие классы. Современное капиталистическое общество уже вплотную подошло к этому: остался только следующий шаг. Это может быть только такое общество, которое закончит линию ОЭФ, где существовали антагонистические классы (из коих один класс – малочисленный, но господствующий, а остальные классы многочисленные, но эксплуатируемые и не имеющие таких полноценных прав, как господствующий класс), и начнет линию развития общества, где вместо антагонизма будет несколько классов, сосуществующих на основе простых демократических канонов и мирного партнерства и сотрудничества вместо подавления одних другими.

Люди нуждаются в том, чтобы самим управлять своей жизнью, если не абсолютно (это невозможно), то в максимально возможной степени. Далеко не все хотят управлять чем-то, кроме своей собственной жизни, поэтому они лучше делегируют кого-то, чтобы он управлял – это тоже вариант демократии – многие избирают немногих, но эти немногие являются всего лишь выборными представителями этих самых многих, и при необходимости остаются подконтрольны им – ступенчатая демократия, только нужно, чтобы она не падала в извращения этого принципа, – если люди не хотят управлять сами, появляется такой вариант. Но никто не хочет, чтобы другие управляли его жизнью, и это с неизбежностью ведет от того, чтобы терпеть диктатуру, когда немногие решают, как жить всем, к тому, чтобы через какие-то промежуточные ступени (как было только что сказано) к управлению имели доступ все. Такое демократическое правление невозможно на частных предприятиях, но обеспечивается на коллективных предприятиях[1].

При этом, как после разложения первобытного строя было несколько эксплуататорских формаций, так ничто не говорит о том, что после капитализма будет только одна сотрудническая формация. В какой-то степени можно предположить и схему дальнейшего развития… Но об этом имеет смысл сказать несколько позже.

 

4. Первая формация пути развития сотрудничества

Разобрав в самых общих чертах логику перехода от нынешней капиталистической к следующей формации, посмотрим на этот процесс подробнее. Как конкретно может происходить переход от капитализма к первой, а потом к следующим сотрудническим формациям? Что-то уже было сказано, что-то нужно добавить… Кое-что об этом пока можно сказать только предположительно и кое о чем здесь будет говориться именно только предположительно… понимая, что это только пример того, как этот процесс может происходить, но он же может приобрести и другую конкретную форму. Кое-что можно сказать точнее, во всяком случае, когда мы говорим о самых близких к нам переменах.

Есть явления, которые могут развиваться только по определенной логике развития и эта логика видна по фактам того, как сменялись предыдущие общественно-экономические формации (ОЭФ). Воля людей в какой-то момент может на время что-то изменять и отклонять ход событий от их внутренней логики, но в конечном счете внутренняя логика событий, как росток, самопроизвольно растущий только вверх, одерживает верх. И эти факты естественного спонтанного роста, развития событий, могут быть поняты и описаны.

В то же время некоторые особенности, которые здесь будут описаны, возможно, в дальнейшем будут выяснены лучше и что-то можно будет заменить чем-то другим.

Цель здесь, скорее, не описать подробную и точную программу действий, а сделать основные выводы о том, что может быть сделано на практике, исходя из основополагающей концепции, описанной выше.

Это, скорее, разговор не о том, как сделать в точности, а о том, как можно сделать, чтобы не отойти от естественных основ развития, не извратить их, с расчетом на то, чтобы было можно сделать и точно так, но не исключая, что могут быть и другие варианты – чтобы сделать тоже без извращения основ, но иначе.

1. Развитие снизу

В отличие от того, что считал нужным делать, например, Маркс, по объективному анализу истории, революции только меняют главу и руководство страны с непредсказуемым результатом (от лучшего до худшего), но революции никак не способны перевести страну из одной ОЭФ в другую. Цели революций – другие, а не смена ОЭФ. Нормальный, наблюдаемый при переход стран к рабовладению, потом к феодализму, потом к капитализму, переход от одной формации к другой заключается в том, что некоторые люди, совершенно индивидуально, по собственной инициативе находят новый способ производства. Постепенно этот новый способ производства становится всё более массовым – и так страна постепенно входит в новую общественно-экономическую формацию. Это вхождение может быть довольно медленным и растянуться на довольно долгий промежуток времени. В этом и заключается смена формации.  

И на первом этапе этого процесса «верхам» ничего особого не нужно делать… Экономическая основа новой формации – смена способа производства – действительно устанавливается сама собой не «сверху», а «снизу» – это видно из истории. На практике до сих пор всегда происходило только так. И только на последнем этапе, когда новый способ производства становился достаточно активно используемым, а точнее, только при переходе от феодализма к капитализму, и буржуазия хотела ускорить процесс установления своего господства, ряд стран при переходе к капитализму посчитали революции лучшим способом ускорить преобразование страны. А кроме того, при замене феодализма капитализмом одновременно буржуазии нужно было заменить и форму власти, с монархической на демократическую, и многие страны посчитали наиболее простым сделать это через революции. Но, кроме этого, сама смена способа производства всегда и при переходе к капитализму происходила только «снизу», только путем того, что находились люди, которые по своей инициативе создавали мануфактуры (видели свою выгоду в том, чтобы их создавать), которые впоследствии и стали очагами распространения капиталистического способа производства.

Только точно так же может быть и в будущем, при переходе от капитализма к следующей формации. И этот процесс появления нового способа производства, новой формы собственности начнется (точно так же только «снизу») еще в условиях того же самого капитализма задолго до окончания его существования и задолго, может быть, за сто лет и больше, до настоящего возникновения новой общественной формации.

Исходя уже из нынешней ситуации (которая еще будет более резко выявляться), улучшение жизни людей лежит через усиление народовластия, особенно в производственной сфере, а создать народовластие (демократию) на производстве можно только одним способом – создавая коллективные предприятия, где рабочие коллективы будут их полновластными владельцами с правом управления по демократическому принципу (большинством голосов). Поэтому естественным образом в дальнейшем люди будут развивать ситуацию в сторону того, чтобы иметь возможность самим влиять и на производственную сферу так, как им нужно, а не как кто-то за них решил. Постепенно и довольно долгое время частные предприятия будут продолжать существовать, но одновременно с этим количество коллективных предприятий будет увеличиваться.

Вероятно, стимулом к созданию коллективных предприятий будет именно то, что людям будет надоедать, что, работая на частных предприятиях, как наемные работники, они имеют право только выполнять свои обязанности, но не могут ни на что влиять. Эта бесправность людям в конце концов надоест и они начнут выбирать работу на коллективных предприятиях, которые дают возможность всему рабочему коллективу влиять на всю деятельность фирмы. Частного собственника интересует личная выгода, но могут не интересовать многие негативные и порочные последствия того, что он делает. В результате сам частный собственник может богатеть, но при этом всем окружающим людям создавать все новые проблемы, а простые люди страдают от этих побочных эффектов, но при диктаторской сущности производства на основе частной собственности ничего не могут с этим поделать. Но управление коллективным предприятием – это коллективная воля всех его работников, и они могут сделать так, как лучше им всем, а также и их семьям и т.д.

Сейчас в любом случае постепенно само собой дело идет к смене частнособственнической экономики на предприятия на основе коллективной, а точнее, вероятно, кооперативной собственности. Точно в соответствии с тем, что новый способ производства, соответствующий следующей общественной формации, зарождается в недрах предыдущей формации и развивается, пока не станет преобладающим, а потом и, может быть, подавляюще преобладающим способом производства, кооперативы разного рода развиваются в мире уже сейчас. Пока еще кооперативов в разных странах не много и они находятся на разных стадиях развития, но некоторые люди уже видят, что кооперативы являются самоуправляемыми рабочими коллективами, без частного собственника-хозяина, который один диктовал бы, что должен или не должен делать его частный завод, с/х и т.д.

Кооперативы – это самоуправляемые народные предприятия, это элементы демократии, самовластия народа. Дело даже далеко не только в том, что кооперативы дают людям народовластие на своем рабочем месте. У кооперативов или, другими словами, у коллективных средств производства множество достоинств, это совершенно другой уровень развития производства по сравнению с частными предприятиями, только коллективные предприятия являются предприятиями народными, работающими под управлением народа (всего рабочего коллектива) и для народа. Обо всех достоинствах кооперативного производства мы еще подробно поговорим ниже. Сейчас же скажем, что просто по факту – люди отчасти логически понимают достоинства кооперативов по сравнению с частными заводами и с/х, а отчасти, может быть, даже только интуитивно ощущают, что кооперативы могут в дальнейшем раскрыть еще значительно больший потенциал достоинств. Будущее – за коллективным способом производства и коллективной формой собственности. Разберемся – что же это такое?

Коллективную форму собственности иногда называют иначе общественной, но это не очень точный термин. На деле он означает создание средств производства не во владении какого-то абстрактного общества, а конкретно в собственности трудовых коллективов заводов, фабрик, сельских хозяйств. При этом каждый трудовой коллектив, работающий, допустим, на заводе, и является собственником этого завода. Форму собственности, которая будет существовать на таких средствах производства, можно, видимо, называть, скорее, не общественной, а коллективной.

Судя по всему, в будущем при построении государства на основе сотрудничества будет происходить переход сначала именно на такую форму собственности.

Собственно говоря, такой род собственности уже давно и вполне благополучно существует даже при капитализме, см., например, статью, кстати, даже не российского, а американского автора, «Кооперативы эффективнее обычных компаний», которая как раз рассказывает об опыте создания и существования уже сейчас коллективных предприятий в США и в других странах. Их пока мало, но со временем становится больше – это и есть постепенный переход от капиталистической формации к следующей, сотруднической, и переход от частнособственнической экономики к сотруднической или, можно сказать, к экономике на основе кооперации. Сейчас многие кооперативы еще не таковы, чтобы стать частью экономики будущей сотруднической формации. Многие современные кооперативы – это еще только кооперативы потребительские и торговые. Они важны только тем, что люди обратили свое внимание на развитие кооперации и начинают понимать ее ценность. Но для развития нового типа экономики нужны кооперативы производственные. Они тоже уже есть, но их как раз пока очень мало.  

В отличие от шаблонных расхожих мнений о коллективной форме собственности на средства производства, изначально такая форма собственности даст людям – всем от простого рабочего или крестьянина до директора – условия работы, в которых индивидуальная материальная заинтересованность людей ни в коей мере не будет уменьшаться, а останется точно такой же, как при работе на частных фирмах (не меньше, а может быть, и больше, чем на них). (Эволюция ОЭФ при переходах от рабовладения к феодализму, далее к капитализму и далее к следующей ОЭФ идет только по пути улучшения жизни людей и по пути увеличения стимулирования людей к максимально хорошему выполнению своих трудовых задач. И коллективная форма собственности сможет закрепиться и развиваться только если будет улучшать стимулирование людей к труду и в целом способствовать улучшению их жизни.) Поэтому кооперативы являются такой формой собственности, которая может быть даже полностью совместима с современными капиталистическими нравами, основанными как раз на индивидуальной материальной заинтересованности, так что время от времени именно в наше время кооперативное преобразование «рассматривается как путь к спасению обанкротившихся фирм (имеется в виду положение, когда владелец-банкрот продает предприятие трудовому коллективу, а тот приобретает его, так как не хочет терять работу)» (цитата из той же статьи). Работа на коллективных предприятиях, по сути, увеличивает материальную заинтересованность людей, т.к. при этом человек не только работает на своем месте, но и, имея право соуправления предприятием, может видеть, как в дальнейшем улучшить работу предприятия, чтобы увеличить его эффективность (прибыльность).

Переход от доминирования частной собственности к коллективной собственности на средства производства принципиально развивает общество, позволяя и, так сказать, в дальнем стратегическом, и в простом бытовом плане решать проблемы, которые до сих пор только накапливает частнособственническая капиталистическая экономика. Люди просто работают, зарабатывают, но специфика работы на коллективном предприятии дает возможность дальнейшего развития общества и ведет к результатам, далеко выходящим за цель зарабатывания денег.

Дело даже не только в том, что кооперативное предприятие – это предприятие без начальников-диктаторов, которые могут как угодно плохо относиться к подчиненным, но хозяин предприятия посчитал нужным их назначать, а рабочие могут только терпеть. Как говорит вышеназванная статья, рассматривая опыт уже существующих кооперативов, «Рабочие кооперативы являются более продуктивными, чем обычный бизнес, рабочим персонал там действует лучше и умнее, а производство организовано более эффективно. Когда максимизация прибыли не единственная цель компании, она может работать существенно лучше», «В самоуправляющемся кооперативе появляется возможность избежать обычного противоречия между боссами, которые отдают приказы, и рядовым персоналом, который часто не понимает их или оспаривает невыгодные ему решения. Сплав рабочей силы и управления упрощает производственные операции и экономит энергию, которая в противном случае была бы затрачена на обучение и мониторинг трудовых ресурсов» и т.д. и т.д. Дело даже не только в этом.

«Фокус» в том, что переходя от работы в частной фирме к работе на коллективной фирме, люди могут вообще не думать ни о каком решении глобальных общественных проблем, а будут думать только о том, что работа в коллективной фирме дает большую возможность влиять, в первую очередь, на условия своего труда (начиная от размера зарплаты), но в конечном счете коллективный способ производства и коллективная собственность на средства производства – это так же и путь решения и моральных, и материальных проблем, накопленных капитализмом.

Коллективная собственность на средства производства имеет совершено другие возможности и может выполнять другие функции, или, можно сказать, может иметь другие результаты, чем частная. Одна группа перспектив развития, которые использование коллективной собственности реализует на практике – бытовые, которые как раз будут наиболее заметны и привлекательны для людей в начале пути развития сотруднических формаций, т.к. позволят существенно изменить их жизнь.

Капитализм, основанный на частной собственности на ср. производства, накопил массу проблем, происходящих именно от самóй этой формы собственности.

При капитализме интересы производителей, а также продавцов товаров и услуг, противоположны интересам потребителей. Производителям и продавцам нужно отнять у потребителей как можно больше денег. А потребителям нужно купить товары и услуги по возможно более умеренным ценам. Для производителей и продавцов не имеет никакого значения качество жизни потребителей и как на их жизни отражается то, что они покупают, – для производителей и продавцов важно только одно: размер их выгоды, прибыли. И этот конфликт был и будет всегда, пока существует экономика на основе частной собственности.

Появление коллективных предприятий сразу начинает исправлять такое положение.

В современном (капиталистическом) мире очень сильнó, например, мошенничество при производстве товаров. Антибиотики в мясе, нитраты в растительных продуктах, консерванты во всем, подмена настоящего молока или молочных жиров на растительные и т.д. и т.п. И все это далеко не всегда указывается на упаковках товаров. Это портит жизнь людей, все возмущаются, но ничего не могут с этим поделать. Потребительские общества пытаются помогать покупателям, а производители продолжают мошенничать. Но перевод экономики на рельсы развития коллективной собственности может это изменить.

На предприятиях с коллективной собственностью каждый рабочий – это не такой работник, который временно нанят только для того, чтобы он где-то что-то упаковывал или следил за какими-то механизмами, что-то делал бы на своем рабочем месте, а во всё остальное не смел совать нос, так как это не его дело. Здесь он сам – полноценный собственник и имеет право голоса в управлении. И на таких предприятиях радикально возрастет влияние именно рабочих коллективов на управление предприятиями. Собственно говоря, влияние рабочих при этом не просто возрастает, а именно рабочий коллектив и является полноправным управляющим коллективного предприятия, коллективной фирмы.

На таком предприятии каждый работник может влиять на то, что и как там производится. Только один работник, прямо скажем, почти ничего в этом отношении не может. Но если что-то в политике предприятия не нравится одному – это, по сути, и не имеет значения. Но когда многим людям нравится или не нравится то, что они производят, и они являются полноправными собственниками – это меняет всё.

Так люди оказываются ответственны и сами вправе решать, что и как они производят.

Они могут решить производить то, что сами считают нужным, а не то, что им скомандуют. И своей работой они могут решать те проблемы, которые их самих волнуют – те самые проблемы, которые настолько испортили им жизнь, что они отказались от работы на частных предприятиях и стали организовывать коллективные.

Люди, работающие на коллективных предприятиях, – это те же самые люди из народа. И главное – здесь они, в частности, являются одновременно и производителями, и покупателями. Богатому человеку всё равно, какого качества продукцию он производит. Он может производить, например, продукты питания, в которые ради удешевления будет добавляться то же самое пальмовое масло и другие вредные компоненты. Но сам он при этом может питаться в дорогих ресторанах, в которых продукты в разы дороже, но производятся в других местах и это продукты элитные, в которых нет никаких вредных компонентов. На такие качественные продукты без дешевых вредных компонентов может быть высокий спрос и они могут быть особо дороги. Но богатый человек может себе позволить покупать элитные и очень дорогие продукты и блюда, а не то, что производит он сам. На коллективном же предприятии работают не богатые люди и они не могут питаться в элитных ресторанах. Они могут отовариваться только в обычных магазинах, где продаются обычные продукты питания, и они покупают там такие же вещи, рассчитанные на массового потребителя, какие сами производят. Скорее всего, они вполне могут питаться отчасти даже не такими же, а буквально теми же продуктами, которые сами производят. Отчасти они могут покупать ими же произведенные продукты в магазинах. А отчасти – даже прямо у себя на месте работы. Дело в том, что предприятие, выпускающее какие-либо продукты, допустим, полуфабрикаты, скорее всего, продает их, в основном, не напрямую в своих же фирменных магазинах, а продает другим торговым фирмам по оптовым ценам, которые ниже розничных. Точно так же то же самое предприятие полуфабрикатов может продавать свою продукцию по ценам ниже розничных своим же работникам. Предприятию это убытка не даст, а рабочим предприятия это будет выгодно – они будут покупать еду по ценам ниже розничных. Но на коллективном предприятии рабочие – они же и собственники этого предприятия. И они могут сами решают, что и как (с каким качеством) выпускает это предприятие. И им выгодно будет влиять на работу предприятия так, чтобы оно выпускало что-то более качественное, потому что они же сами потом это будут покупать. Так люди сами будут улучшать качество того, что они едят. И сами будут менять то, что возмущало их при капитализме, от чего они хотели избавиться. И то же самое будет происходить на всех предприятиях, выпускающих и, допустим, бытовую технику и что угодно. Проблема качества будет решаться сама собой, т.к. у людей будет стимул к тому, чтобы ее решать. Капиталистическая конкуренция производителей и покупателей, интересы которых противоположны, при этом заменяется тем, что производители и покупатели – это одни и те же люди, которые производят, в частности, и сами для себя, и с таким качеством, какое они сами хотят.

Это получается принципиально другой способ стимулирования, который буквально противоположен тому, что существует на современных частных предприятиях.

Так же, благодаря тому же явлению, что работники коллективных предприятий – они же и покупатели того, что эти предприятия производят, – это создает новый тип стимулирования, более качественный тип стимулирования, чем конкуренция, в результате чего конкурентная борьба между фирмами, как стимул к лучшей работе теряет смысл.

И при этом, разумеется, конкуренция не исчезнет вдруг, т.к. никуда и не может деться (и ей никуда не нужно деваться, потому что в определенных пределах она нужна и полезна). Когда несколько производителей продают схожие товары в одном месте, конкуренции не избежать. Но в «Эволюции общественных формаций» уже говорилось, что она имеет и свои недостатки, и хорошо, если ее роль будет уменьшаться. При капитализме конкуренция неизбежна и необходима. Но такая важность и необходимость конкуренции на деле – это всего лишь порождение экономики, основанной на частной собственности, при которой она действительно может на что-то хорошо влиять, хотя может и принимать такую форму, как соревнование (конкуренция) производителей в том, кто сильнее удешевит производство продукта, а одновременно лучше обманет покупателя, что это продукт качественный и его есть смысл купить за дорого.

Частным собственникам конкуренция необходима потому, что их интересы совершенно не совпадают с интересами покупателей. У них нет стимула выпускать хорошие вещи, их стимул заключается только в том, чтобы что-то продать (причем по максимально возможной цене), а качество вещи не имеет значения – просто что можно выгоднее продать, то они и делают. И только когда есть несколько производителей, которые вынуждены между собой конкурировать, им приходится обращать внимание и на качество производимого, т.к. всё-таки товары того производителя, которые будут иметь качество получше, могут и больше покупать. И им приходится производить что-то более качественное. То же самое – с ценами. Каждый частный производитель, если он знает, что он монополист, он хочет и пытается установить цены как можно выше, потому что у монополиста всё равно купят, больше не у кого, и ему не важно, что людям будет это трудно купить. И только когда есть несколько конкурирующих производителей, то они вынуждены устанавливать цены не только в соответствии с тем, как им хотелось бы, но и в соответствии с тем, что у конкурентов цены могут быть ниже, и тогда все будут покупать у них…

Когда конкуренции нет, частному производителю ничего не мешает выпускать всё очень дешево в производстве и некачественно, но очень дорого при продаже в розницу. (Со временем, с развитием капитализма, дороговизне и некачественности товаров, вероятно, постепенно станет мешать новое явление – насыщенность рынков сбыта. Когда в магазинах всего так много, что это превышает спрос, то, чтобы люди продолжали покупать, нет другого выхода, кроме как снижать цены. А когда цены невысоки, даже на самые качественные товары, то менее качественные или хотя бы сомнительного качества совсем перестанут пользоваться спросом, и всем производителям придется перейти на выпуск только качественных товаров. Но это зыбкое состояние, которое держится только на перенасыщенности рынков сбыта, если такое явление будет иметь место быть. Сама же проблема противоположных интересов производителей и покупателей никуда не денется, и при возможности производители так же будут пытаться и производить товары, дешевые в изготовлении, но выдавая их за самые качественные и пытаясь продавать дорого.)

Если же производители товаров и покупатели, причем покупатели не элитные, а потребители товаров массового потребления – это одни и те же люди – это всё меняет. Это дает им стимул к тому, чтобы они производили товар, ни много ни мало, как для самих себя – то есть с тем качеством, а в конце концов и по тем ценам, по которым они сами хотели бы всё это купить. Они работают, производя те товары, которые сами же и потребляют! Производят для себя! А это, по сравнению с конкуренцией, как стимулом к наилучшей работе, – даже гораздо более сильный стимул производить вещи наилучшего качества!

Может быть и вполне вероятно, что сначала и на коллективных предприятиях будут пытаться мошенничать и завышать цены, выбирая более высокий заработок, а не выпуск более качественных товаров. Но со временем всё будет развиваться вплоть до того, что люди придут к некоему оптимальному решению, когда не будут стремиться завышать цены, а, наоборот, будут их понижать, т.к. производят для себя же, а так же для своих друзей, родственников, знакомых… Будут искать оптимальные цены, исходя не только из желания выгоды, но и от понимания, что для покупателей лучше, чтобы всё было дешевле. Это, конечно, произойдет не сразу, но со временем развитие пойдет в эту сторону.

Такие жизненные условия будут менять мировоззрение людей. Они будут привыкать к тому, что самые высокие зарплаты и самые высокие прибыли любой ценой – это не всегда хорошо. Самые высокие прибыли не всегда ведут к максимальной пользе в целом. В конечном счете это даст и не только материальное, но вместе с тем и моральное повышение качества жизни. В итоге корыстолюбие людей будет уменьшаться. Сейчас частные предприниматели настроены на максимально выгодные, но рискованные сделки из-за высокого уровня корысти, алчности, желания получить максимальные прибыли любой ценой. Люди ввязываются в агрессивную конкуренцию из желания выгоды – отобрать деньги у другого и присвоить их себе. Изменение сознания в сторону того, что максимальные прибыли – это не всегда хорошо, будет постепенно побуждать людей не ввязываться в столь агрессивную конкуренцию, а стараться заменять ее сотрудничеством – как внутри фирм, так и между фирмами. Конкуренция будет людям всё меньше нужна, их будет всё меньше тянуть в конкурентные отношения (хотя не надо переоценивать – это будет точно не быстрый процесс.) Дух конкуренции из общества станет исчезать.

Таким образом, коллективные предприятия – это такая форма собственности, которая будет привлекательна для самих людей, т.к. она позволит самим простым людям решать те проблемы, которые ухудшали их жизнь и только усугублялись при капитализме. И это же – тот способ, который будет постепенно делать экономику менее настроенной на конкуренцию, но при этом еще больше стимулирующей к тому, чтобы люди привыкли работать максимально качественно, т.к. производят товары практически для себя же!

Таким образом, люди будут постепенно сами создавать экономику совершенно другого типа, чем то, что мы имеем и видим вокруг себя сейчас.

Переход к капитализму создал такую перемену, что преобразовал нормальную здоровую экономику, нацеленную на производство нужных людям вещей и удовлетворение их потребностей, в то, что Аристотель назвал хрематистикой, нацеленной не на благо людей, а всецело на выгоду коммерсантов – на их максимальные денежные выгоды, когда деньги куда-то вкладываются только для того, чтобы сделать из них еще бóльшие деньги. Переход от капитализма к сотрудническому обществу с коллективной формой собственности позволит перейти обратно от хрематистики к нормальной здоровой экономике.

 

 

 

На самом деле, всё несколько сложнее. Если продолжать говорить на примере выпуска продуктов, то пальмовое масло и прочие дешевые компоненты добавляют в них для того, чтобы их удешевить и при этом получить больше выгоды. То же самое желание будет у людей (работников, которые одновременно и собственники) и на коллективных предприятиях. И, как раньше прибыль получал владелец завода, они так же получат больше денежной прибыли, если произведут подешевле, а продадут по обычной цене. Но им, по крайней мере, придется выбирать – производить что-то качественнее (и самим этим пользоваться) или производить менее качественно, но с большей выгодой. У них будет стимул и к тому, и к другому. В то время как у богатого частного собственника, владельца завода, стимул к тому, чтобы производит что-то более качественное, если и был, то намного слабее (прямо скажем: по сравнению с работниками коллективного предприятия, у него такого стимула либо нет, либо почти нет, его главная цель всегда – только максимальная выгода любой ценой).

Таким образом, заниматься ли тем же мошенничеством или нет, производить ли те же товары, которые им самим не нравятся по качеству, или что-то изменить в их производстве, люди при этом решают сами.

Так свобода выбора оказывается доступна для целых рабочих коллективов, а не диктуется одиночными владельцами предприятий. Люди хотят больше зарабатывать и для этого еще больше мошенничать при выпуске товаров – да, могут попробовать и так (но государство и сейчас пытается, и всегда будет стараться бороться с мошенничеством, и может накладывать штрафные санкции на тех, кто это делает). Хотят постараться выпускать что-то более качественное и тем самым улучшить свою жизнь материально, а также увеличить моральный комфорт жизни и меньше мошенничать – могут выбрать этот вариант.

Поскольку у капиталистов практически нет прямого стимула к повышению качества товаров, а у работников коллективных предприятий такой стимул появляется, хотя разные люди могут принять разные решения, но в среднем забота о качестве товаров в конце концов должна вырасти. Не потому, что кто-то в буквальном смысле что-то должен, а потому, что переход к коллективным предприятиям принципиально меняет систему стимулирования. Другие условия работы, другие стимулы – эти изменения меняют многое, вплоть до морального климата в обществе.

Когда при капитализме роль религии и ее морально возвышающего влияния снизилась до минимума, это способствовало ухудшению всего морального климата в обществе. Переход к такому стимулированию, когда люди понимают, что работают и что-то производят для себя, для своих родственников, знакомых и т.д., то они при этом, разумеется, будут думать и о личной выгоде, а так же о том, как результаты их работы отразятся на жизни окружающих людей, – да, получится и некоторое улучшение морального климата в обществе.

И постепенно, с самого начала, уже при продолжающемся капитализме, и чем дальше, тем больше, – видение таких перспектив (у кого-то довольно детальное понимание, а у кого-то ощущение подобных перспектив только фрагментарно, частично и больше не сознательно, а интуитивно) будет для людей и стимулом к тому, чтобы переходить на коллективную форму собственности. То есть стимулом к тому, чтобы и создавать коллективные предприятия и, потом, переходить на работу с частных в коллективные, кооперативные предприятия. При коллективной форме собственности будет значительно больше возможность всех рабочих влиять на положение дел на предприятии, как его полноценные собственники, и что они хотят, то и будет. Сами будут решать, выпускать ли что-то более качественное, но не такое выгодное, или наоборот то, что сильнее увеличивает  их зарплаты. Если они решат, то смогут поднять свои заработки даже и таким способом, что просто перераспределить деньги, увеличив фонд выплаты зарплаты и уменьшив, допустим, трату денег на модернизацию предприятия (но при этом они будут и пожинать плоды своих действий – если денег на модернизацию будет тратиться слишком мало, то оборудование, не обновляемое на новое, более современное, будет стареть, а в результате и производительность работы предприятия будет падать, а вслед за этим будет уменьшаться и зарплата работников). Или наоборот – могут договориться, как деловые люди, и увеличить расходы на модернизацию, чтобы в перспективе начать получать намного больше.

Также, в конечном счете, если говорить о дальних, стратегически важных перспективах развития, новые условия труда дадут возможность и стимулы для перехода к работе в более привлекательных (материально и даже морально более привлекательных) условиях. И со временем условия будут развиваться дальше таким образом, как захотят сами люди.

Так постепенно работа предприятий и работа людей на предприятиях на основе коллективной собственности будет увеличивать и материальную, и моральную комфортность жизни людей (рост сотрудничества вместо конкуренции, уменьшение мошенничества и отвыкание людей от этого явления). Чем дольше будут люди работать в таких условиях, тем к лучшему качеству сотрудничества будут привыкать. Для самих рабочих, разумеется, последнее (обучение сотрудничеству) будет не важно и будет проходить незаметным, незримым фоном их работы. Но стратегически, по большому счету, это тоже будет важно. Это будет развивать всё общество.  

 

 

 

Сейчас кооперативов по всему миру пока еще мало. А производственных мало совсем. Люди (в основном, в массе) психологически не готовы к тому, чтобы перейти от работы на частных предприятиях к созданию кооперативов. Можно слышать такие объяснения, что люди пока предпочитают работать на частника, но при этом не брать на себя никакую ответственность и ни за что не отвечать, кроме результатов своей собственной работы. Работа на коллективных предприятиях дает возможность управления производством, но и дает некоторую ответственность за это, а ответственности люди пока не хотят. Люди говорят, что далеко не каждый способен управлять, хотя бы коллективно вместе со многими, и брать на себя ответственность за управление или соуправление. Вероятно, это явление еще долго будет мешать развитию коллективных предприятий. Со временем, их количество всё равно будет увеличиваться, но от проблемы нежелания людей брать на себя ответственность за соуправление, вероятно, еще долгое время будет так же никуда не деться. И, вероятно, здесь тоже придется пройти через промежуточные ступени между тем, что есть сейчас, и полноценным коллективным самоуправлением. То есть через 2-ступенчатую систему управления, которая здесь уже упоминалась. Когда весь рабочий коллектив не обременен никакими управленческими функциями, а только выбирает некую коллегию наиболее способных к управлению людей, а уже она является настоящим соуправителем предприятием. Вероятно, сначала такая 2-ступенчатая система управления предприятием устроит всех. (Таким образом, тем людям, которые в наше время готовы возразить, что не все люди, допустим, на большом заводе захотят и сумеют им управлять, а если им это управление всё-таки поручить, они всё испортят – да, это чистая правда, но эта проблема легко решаема.)

В наше время в крупных странах ежегодно появляются сотни тысяч новых частных фирм, в не таких крупных странах это, соответственно, десятки тысяч новых частных фирм в год. Судя по всему, когда капитализм начнет исчерпывать возможности своего развития (в капиталистических рамках) и когда люди будут приходить к выводу, что частная собственность не соответствует их желаниям и она не может дать то, что они хотят, то будут создавать коллективные предприятия, которые и демократичнее, и имеют другие преимущества. Собственно говоря, этот процесс уже идет (но пока очень вяло), кооперативы в разных странах создаются и это будет продолжаться.  Государство же может этому целенаправленно способствовать – ввести налоговую политику, способствующую созданию именно коллективных предприятий, чтобы при создании коллективных предприятий (кооперативов) они имели налоговые льготы. Как и сейчас делается, государство может финансово помогать начинающим предпринимателям. А на создание частных фирм, которое чаще ведет к тому, что такая фирма потом занимается не экономикой, а хрематистикой, когда всё делается только ради прибыли, личной выгоды, и интересы предпринимателей при этом оказываются противоположны интересам потребителей, налоговые льготы могут быть отменены. Когда-то власти могут прийти к выводу, что, если сравнить результаты деятельности частных и коллективных фирм, то им выгоднее поддерживать создание коллективных фирм, а не частных.

Такой способ производства и такая форма собственности на средства производства будет по своей сути истинно народной. Впрочем любой этап в развитии человечества не вечен, и этот способ производства – только первый на пути развития сотруднических формаций, переход от прошлого к будущему, и он когда-то устареет, но просуществует достаточно долго или даже очень долго – не меньше, чем до того времени, когда коллективная собственность на средства производства такого (кооперативного) типа станет уже настолько же устаревшей и мешающей развитию общества, какой сейчас начинает быть частная собственность. В отличие от того, что, например, было в СССР на национализированных предприятиях, на коллективном предприятии у всего рабочего коллектива остается полная самостоятельность – никто не будет «сверху» назначать директоров и других должностных лиц – все кадровые перестановки будут только внутренним делом, но в то же время, если завод или с/х будет по каким-то причинам терпеть убытки – государство не выделит деньги на помощь – проблемы, встающие перед таким предприятием или с/х, будут тоже его внутренним делом. За выгодное или не выгодное заключение договоров, за хорошую или плохую производительность труда будет отвечать только его трудовой коллектив, а точнее, те люди из рабочего коллектива, которые ответственны за это в зависимости от их должностей.

 

 

 

Возможно, активизации и ускорению процесса самостоятельного создания людьми таких предприятий помогут уже упоминавшиеся налоговые льготы, организованные сверху людьми, которые поймут ценность коллективных предприятий по сравнению с частными.

Постепенно будут появляться такие политики, которые, сравнив уже имеющиеся результаты деятельности частных и коллективных компаний, поймут и потенциальные возможности кооперативов. Включая не только те, которые здесь уже описывались. Так же, например, современные политики вынуждены были изобрести антимонопольные законы, которые борются с попытками частных собственников монополизировать ту или иную сферу производства. А от этого происходит то, что монополисты не только повышают цены на товары так, что люди оказываются едва способны их купить (но всё равно купят – больше не у кого), но и могут и уменьшить свои затраты на их производство, а в итоге ухудшить качество товаров (но опять же всё равно купят). В современном мире постоянно идет глобализация экономики – крупные фирмы растут и всё больше ведут себя, как монополисты, а политикам приходится этому противодействовать и эта проблема будет только усугубляться. И в последний период существования капитализма будет всё больше выявляться эта проблема, когда будет именно всё больше попыток частных корпораций монополизировать рынок в каких-либо областях, и будет развивается всё более критическая ситуация, требующая сдерживания таких претензий на монополизм.

Кооперативы же принципиально не имеют такой склонности, которая вызывает необходимость применять к ним антимонопольные законы. Члены кооперативов – это члены их рабочих коллективов, обычные люди, которые являются одновременно и покупателями тех же товаров. Они не могут непомерно поднимать цены и понижать качество товаров, потому что они сами же являются потребителями этих же товаров. Поэтому крупное объединение кооперативов может даже и стать монополистом в какой-то сфере экономики, но при этом будет продолжать выпускать товары по тем ценам, которые их самих, как покупателей, устраивают, и с таким качеством, которое их самих, как покупателей, устраивает.

Так что, когда политики это поймут, то выяснится, что пришло время, когда выгоднее поддерживать рост кооперативов, но прекратить поддержку создания частных компаний, т.к. кооперативам не требуется создавать сопротивление в виде антимонопольных законов, и, таким образом, чем больше доля кооперативов в экономике и меньше доля частных компаний, тем лучше.

А если к власти придет человек, близкий к социал-демократическим, марксистским, коммунистическим воззрениям, то тем более – для коммунистов переход к коллективным предприятиям ценен тем, что это сам по себе уже чисто народный общественный строй – в этом смысл коллективной собственности для коммунистов с их точки зрения. Для социал-демократов создание коллективных предприятий – это, само по себе, и желаемое ими усиление полноправия рабочего человека и вообще решение многих сегодняшних общественных проблем, связанных с конфронтацией между производителями и продавцами с одной стороны и потребителями с другой стороны – на коллективных предприятиях эта конфронтация устраняется. Коллективные предприятия объединяют производителей, продавцов и потребителей в одном лице и так устраняют эту конфронтацию. И не только таких проблем, но и, например, экологических. Совладельцы коллективного предприятия – это, опять же, и люди, которые на нём работают и живут где-то не очень далеко от него. И если их волнует, что предприятие портит окружающую (в месте их жительства!) экологическую обстановку и этим ухудшает их жизнь, они могут это начать исправлять и делать предприятие менее вредящим экологии, и делать это гораздо более активно, чем это сделал бы частный владелец корпорации, который может жить как угодно далеко от его частного завода, загрязняющего окружающую среду. Кроме того, коллективное предприятие дает еще и снятие конфронтации и проблем между работодателями и работниками, т.к. рабочий коллектив коллективного предприятия – это и есть сам по себе не зависящий ни от кого работодатель, который сам себе дает работу и сам устанавливает условия своей работы и работы каждого человека в отдельности. (Всё, что ему остается – это чтобы люди договорились сами с собой, между собой, чего они хотят и что возможно в реальности.)[2]

Складывание нового способа производства происходит таким образом на местах. Политики сначала могут эти явления только поддержать… или не поддержать… Только когда-то позже коллективных предприятий станет настолько много, что уже будет ясно, что за ними будущее, и тогда уже законы страны могут быть изменены и приспособлены под доминирование коллективной собственности в экономике. И тогда это уже будет спонтанно или почти спонтанно сложившееся изменение общественного строя. Но это только перспектива на будущее и, может быть, не такое уж близкое.

Не важно, сколько времени займет рост количества коллективных предприятий путем самостоятельного их создания людьми – процесс должен идти естественно и будет продолжаться столько времени, сколько потребуется. Но этот процесс в какой-то мере может быть ускорен поддержкой властей, которая может включать, может быть, даже и не только поддержку кооперативного движения, но и какие-либо другие меры.

Особенность ситуации здесь такова, что, с одной стороны, переход к коллективной форме собственности имеет очень хорошие перспективы, которые описываются здесь. Переход к доминированию коллективной собственности может стать переходом к производству реально как можно более качественной продукции (при производстве по принципу: как для себя) и без завышенных цен (поскольку производится с пониманием, что это будет покупать и сам человек, и его знакомые, родственники и т.д. и т.п. и незачем заставлять их переплачивать). Такой подход к производству может постепенно произвести революцию и в качестве продукции и в ценообразовании. То, что люди привыкнут делать продукцию, как для себя, всё радикально меняет.

 

 

 

Да, развитие общества существует, капитализм не вечен и в любом случае раньше или позже уйдет в прошлое и сменится другой общественной формацией, как раньше ушли в прошлое первобытной строй, рабовладение и феодализм. Когда люди захотят создавать и развивать коллективные предприятия (кооперативы или нечто вроде них), это и будет эффективным движением по пути приближения перехода к новой ОЭФ.

 2. Поддержка сверху

С экономической точки зрения смена доминирующего способа производства или, другими словами, формы собственности на средства производства в стране – это уже и есть переход к другой общественно-экономической формации. Экономически – это и есть основа ОЭФ.

Но экономические изменения – это еще не всё.

Например, в США и других странах Нового Свете, где еще вплоть до XIX века существовало рабовладение и белые люди привыкли относиться к чернокожим, как к рабам, еще около 100 лет после отмены рабовладения существовала масса пережитков рабовладельческого строя в виде всевозможных заведений только для белых, и это были далеко не только пивные и забегаловки, но и, в частности, больницы для белых, куда ни при каких обстоятельствах не мог попасть негр. А если человеку хоть с какой-то минимальной примесью негритянской крови не повезло получить травму в таком месте, где ближайшие больницы только для белых, его могла ждать печальная участь. Так случилось, например, не с рядовым американцем, а с создателем системы переливания крови в США Чарльзом Дрю – в 1950 году он попал в ДТП, при этом сильно пострадали ноги, но когда его повезли в больницу, его там отказались принять из-за цвета кожи, и он умер от потери крови.

До сих пор в странах Нового Света существуют всевозможные квоты, например, для поступления в высшие учебные заведения, но теперь эти квоты имеют уже не дискриминационные, а антидискриминационные функции – власти вынуждены были установить их, чтобы учебные заведения не могли отказать людям не с тем цветом кожи в поступлении туда. И такие квоты – до сих пор сохраняются.

Реформа экономики для того, чтобы она по-настоящему к лучшему изменила жизнь людей, требует поддержки сверху, от политиков. Мало сменить способ производства и форму собственности на средства производства – нужно еще новыми законами установить новый дух жизни по новым стандартам.

Те потенциальные возможности, которые имеет коллективная форма собственности, еще нужно развить. То, что здесь уже было описано, показывает только потенциальные возможности того, как может начать развиваться общество благодаря тому, что доминирующей формой собственности на средства производства будет коллективная собственность, как работа людей на коллективных предприятиях потенциально может повлиять на всю их жизнь в идеале – это надо понимать. Но для развития всех потенциальных возможностей коллективной собственности нужно, чтобы законы страны способствовали этому.

Нужны люди, которые понимают потенциальные возможности улучшения жизни людей с помощью нового способа производства и могут помочь политическим путем раскрыть эти потенциальные возможности.

Движение снизу – рост нового, коллективного способа производства – должен быть соединен с действиями сверху, из органов, управляющих страной.

Кроме того…

Разные страны развиваются очень по-разному, и одновременно могут иметь очень разные уровни развития. И до перехода к следующей формации страна может дойти только тогда, когда прежняя формация в ней (например, капитализм) разовьет все свои потенциальные возможности роста, и дальше вместо благополучного роста останется фактически только накопление проблем, с которыми эта формация не может справиться, потому что проблемы исходят из самой ее основы. И тогда потребуется изменение основы и переход к следующей ОЭФ.

Сейчас наиболее далеко ушедшими в развитии капиталистической формации являются, видимо, страны Западной Европы. Правда, не исключено, что критерии развития страны в рамках формации могут быть не совсем теми, которые мы сейчас представляем. И какие-то страны могут оказаться более или менее развитыми, чем нам представляется.

Пока только один критерий перехода от капитализма к обществу и государству нового типа можно назвать четко. Переход от капитализма к новому общественному строю, который можно называть сотрудническим (равно как и, например, социалистическим), сможет произойти тогда, когда будет готова его экономическая база – когда количество коллективных предприятий будет приближаться, скорее всего, к половине от всего производства в стране.

И только тогда, пока еще только через некоторое время и не очень скоро, возникнет явная и уже безотлагательная необходимость поддержки становления новых порядков сверху возникнет тогда, когда предприятий, основанных на новом, коллективном способе производства, будет уже довольно много, близко к половине от всего объема производства в стране – тогда уже явно потребуется пересмотр и приспособление законов страны к таким нормам, которые будут способствовать  развитию коллективного, а не частного способа производства.

И на этом, собственно, вопрос поддержки сверху процесса перехода от капитализма к сотрудническому обществу и дальнейшему развитию сотруднического общества можно было бы закрыть…

Поддержку эволюции общественных формаций в период перехода от капитализма и далее мы таким образом решаем.

Впрочем…

Поддержка прогрессивных начинаний сверху – от политиков – на самом деле полезна в любое время. Например, как говорится в той же, уже упоминавшейся здесь статье «Кооперативы эффективнее обычных компаний», поддержкой кооперативов начинают заниматься уже даже западные страны там, где начинают понимать их полезность: «В некоторых регионах создание новых кооперативов происходит благодаря особым местным программам развития: в Нью-Йорке, например, вложено около 2,1 млн долларов в программу кооперативного развития. В прошлом году Калифорния приняла новое законодательство, чтобы упорядочить создание кооперативов». Это начинание небольшое, потому что оно местное, существует просто в отдельных местах США (Нью-Йорк, Калифорния). Но когда подобная поддержка, в регионах ли или исходящая от столичной власти, есть, это в любом случае полезно. И дело не только в поддержке кооперативов. Возможна масса всяческих прогрессивных начинаний, которые так или иначе могут быть поддержаны и сейчас. Точнее, могут быть поддержаны – и будут укрепляться. Или не поддержаны – и развитие затормозится.

Тем более, понимание развития общества, как одновременного материального развития и развития сознания может послужить развитию политики и перевести ее на несколько более высокий уровень. Уже сейчас. Так что присутствие в политике людей, понимающих подобные идеи, было бы полезно и не только когда-то потом, конкретно для поддержки развития кооперативов, но и сейчас для более широких нужд и целей. Усиление прогрессивных сил полезно и в период перехода от одной ОЭФ к другой, и в любой период развития любой ОЭФ и может и сейчас способствовать развитию прогрессивных сил капитализма – демократии и т.д. Развитие капитализма улучшает жизнь народа (по крайней мере, ее экономическую сторону) и двигает ситуацию к той точке, когда дальнейшее развитие будет возможно уже только за рамками капитализма.

В политике всегда есть консервативные силы, которые не хотят прохождения в политику слишком прогрессивных новых людей. Но есть, в частности, механизм – прохождение в политику партий, зависящее не от протекции или сопротивления уже имеющихся на большой политической арене консервативно настроенных политиков, а от мнения народа. Если партия хорошо себя зарекомендует (по мнению народа), то народ за нее проголосует, партия войдет в состав парламента и никто не сможет этому помешать.

 

 

5. СОТРУДНИЧЕСКИЕ формациИ (ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ)

Маркс всю уже прошедшую историю человечества считал как бы предысторией, но в то же время в будущей истории видел только одну следующую формацию коммунизм… и ничего, кроме коммунизма…

Причина такого взгляда была в первую очередь в том, что он рассматривал всю историю человечества в первую очередь как историю общественно-экономических формаций (ОЭФ) и это история чисто экономическая. И мыслил так, что, видя в будущем коммунистическую формацию, где все равноправны и вроде как уже не́ к чему стремиться, ну что еще лучше может быть после коммунизма? По Марксу – сама коммунистическая формация будет претерпевать некоторые изменения, развитие. Но после коммунизма Маркс уже не видел ничего лучшего, т.к. такие экономические отношения, которые устанавливаются при коммунизме, это как бы уже и есть предел мечтаний.

При более тщательном рассмотрении всё выглядит не так.

Во-первых, в статье «Эволюция общественных формаций» уже давался такой символ, когда человек смотрит на горизонт, дальше горизонта ничего не видит и считает, что там, наверное, ничего больше и нет (край земли). Но если мы не видим дальше какого-то предела, это на деле совсем не означает, что там ничего нет…

Что доказывает, что следующая после капитализма формация (какой бы они ни была и как бы ни называлась) будет последней?... То есть другими словами – разве что-то доказывает?

Во-вторых, и главное, при качественном рассмотрении, история человечества имеет не один, а как бы два потока – развитие под воздействием материально-бытийных факторов и развитие человеческого сознания и развитие бытия под влиянием сознания. Если даже по материальным причинам идеальный способ производства вроде как уже найден (обеспечивает полноправие всего народа), то развитие сознания людей всё равно продолжается просто потому, что оно хочет развиваться, хочет развивать свою мощь и полноту своего контроля над бытием. И эти изменения сознания будут идти как угодно долго – столько, сколько существует человечество, а значит, и развитие общества и развитие бытия под влиянием развития сознания будет происходить тоже. Сознание развивается, его потребности растут и оно требует менять и материально-бытийный мир, приспосабливая его к своим потребностям.

 Если материально-бытийные проблемы вроде как перестают побуждать людей менять свое бытие, то само сознание, меняясь и меняя свои запросы, не перестанет побуждать людей к этому. А как говорится в статье «Эволюция сознания…», рост сознания – это почти безграничное явление, т.к. сознание стремится развиваться и увеличивать свою мощь вплоть до почти мифической, нереально отдаленной границы – полного, абсолютного контроля над бытием в рамках всего мироздания.

А если пока спуститься на землю, то… Опять же символически ситуация напоминает то, как человек около 18 лет перестает расти физически, но при этом его продолжающееся психическое (эмоциональное, интеллектуальное, духовное) развитие – это очевидный факт. Развитие может меняться. Сначала развитие может быть одним, потом принципиально другим…

Таким образом, мы у нас не получается доказать и отрицать, что после капитализма может быть только одна формация (как бы ее ни называть), и всё.

Если же обойтись без условных аналогий и символов, какую перспективу мы можем видеть на практике?

Прошедшие и текущая (капитализм) формации были этапами развития, когда (особенно до начала бурного развития НТП только в самые последние века) люди жили бедно, производительность труда была крайне низкой и главным желанием людских масс в таких условиях жизни было – избавиться от голода и крайней бедности. С победой над этой проблемой (что капитализм сделает к концу своего существования) она становится всё менее актуальной, концентрация внимания на этой цели уменьшается и открывается перспектива развития сознания людей. А сознание – это непочатый край развития. И, если разобраться, даже в чисто экономическом смысле нет повода думать, что всё ограничится одной формацией. Это сейчас, при нынешнем уровне сознания развития многих людей или, допустим, при уровне развития сознания Маркса можно думать, что коммунизм или что-то вроде него – это предел мечтаний. Но сознание развивается, и даже не у всех одинаково…

Сколько может быть еще этапов развития на этом пути – просто нет смысла гадать.

Первая сотрудническая формация, судя по всему, разовьет способ производства на основе коллективных предприятий, в которых их полноценными владельцами будут их рабочие коллективы и чисто юридически владение предприятиями будет закреплено за их рабочими коллективами. Есть нюанс. Развитие этого способа производства начнется (еще при капитализме), видимо, с кооперативов. Но можно упомянуть, что Маркс, понимая это, не придавал большого значения развитию кооперативов, а считал, что когда этот способ производства станет развиваться, от кооперативов произойдет некая другая, более развитая форма коллективных предприятий, которая пока (и при Марксе, и в наше время) еще, видимо, не существует. Не будем в этом спорить с Марксом. Будут ли это кооперативы или какая-то более развитая форма коллективных предприятий – покажет время, сейчас это не важно, главное – это будут предприятия того же коллективного типа.

Дальнейшее развитие этой первой сотруднической формации, по всей вероятности, будет в какой-то мере продолжением некоторых процессов, которые уже идут при капитализме.

Маркс считал, что развитие бизнеса при капитализме дойдет до того, что крупные суперкорпорации поглотят весь мелкий и средний частный бизнес и в конце концов останется только один или небольшая группа капиталистов, которая будет владеть всем частным бизнесом в мире. На практике, как выясняется в наше время, это не произойдет. Да, крупные корпорации и сейчас поглощают мелкий бизнес и действительно стремятся к монополизации всего бизнеса на планете, но такой глобальной монополизации частного бизнеса не допустят антимонопольные законы.

Но в первой сотруднической формации этот процесс предположительно, но вполне вероятно продолжится на новом уровне. Дело в том, что частные корпорации, если становятся монополистами, поднимают цены, а при этом могут еще и удешевлять производство товаров, тем самым ухудшая их качество, но у монополиста всё равно купят – больше не у кого. Поэтому современные государства решительно противодействуют зарождению монополизма.

Что же касается коллективных предприятий, начиная с тех же кооперативов, - если они и будут становиться монополистами, это принципиально другое явление. Уже объяснялось, что на коллективных предприятиях рабочие коллективы – это одновременно и соуправляющие, совладельцы, и они же являются рядовыми и массовыми потребителями производимой продукции. Они производят для себя же, для своих родственников, знакомых и т.д. Поэтому они, может быть, не сразу, не с начала развития коллективных предприятий, но постепенно дойдут до того, что, производят для себя же, будучи одновременно и производителями, и покупателями, просто не смогут и не будут ни вздувать цены, ни опускать качество на производимые товары, даже если и будут становиться абсолютными монополистами в каких-то областях производства. Если какое-то объединение коллективных предприятий и становится в чём-то монополистом, этот монополизм безвреден и ему нет смысла противодействовать антимонопольными законами.

А стремиться укрупняться, превращаться во всё более крупные объединения, кооперативам и любым коллективным предприятиям смысл есть и они будут это делать. Мелким кооперативам трудно конкурировать с современными частными суперкорпорациями. Поэтому, начиная со времен, когда еще будут существовать и частные фирмы, и будет всё больше кооперативов, последние даже уже для облегчения своей конкуренции с крупными частными корпорациями, сами могут начать соединяться во всё более крупные кооперативные ассоциации – сначала в мелкие региональные, потом во всё более крупные объединения, пока они не сольются в некое единое общегосударственное образование, а потом будут сливаться и в межгосударственные объединения с филиалами в разных странах. Тем самым уже на стадии образование общегосударственных коопобъединений – будет образовываться производство, очень похожее на общенациональное, всенародное. (Собственно говоря, и у Маркса предполагалось, что после периода, когда средства производства какое-то время просуществуют в кооперативном управлении, произойдет переход их в общенациональную собственность. И вот на стадии объединения в некую общенациональную собственность, это, вероятно, уже нельзя будет назвать привычными кооперативами. Способ производства там будет тот же, но произойдет примерно такое же развитие, как от мануфактур, с которых начинался капитализм, до современных транснациональных корпораций.)

Впрочем, есть вариант. Объединение коллективных предприятий в ассоциации не обязательно может активно пойти уже в то время, когда кооперативы всё ещё будут напряженно конкурировать с частными фирмами. Глобализация, постепенное слияние коллективных предприятий в региональные и т.д. ассоциации может затянуться и на время всей формации и продолжаться тогда, когда частных фирм уже не будет, но сами коллективные предприятия сначала будут существовать еще как множество мелких предприятий и только потом в течение долгого срока постепенно объединяться. А причиной слияний коллективных предприятий  в объединения будет тогда та же конкуренция, а точнее, желание избавиться от лишней конкуренции, но только уже не с частным фирмами, а от конкуренции между самими коллективными предприятиями.

Сейчас, наверное, нельзя сказать, как будет развиваться форма управления коллективными предприятиями в связи с их объединениями. Вероятно, основой управления будет то же самое управление рабочим коллективом предприятия, но включение предприятия в объединение наложит какие-то свои особенности.

В принципе, то, что говорит Маркс по поводу общенародной собственности, совпадает с тем, что можно в наше время предполагать, учитывая то, что мы знаем сейчас.

_____________________

 Всё гораздо сложнее со следующей, второй сотруднической формацией.

Переход к следующей формации отчасти будет отталкиваться, видимо, от каких-то материальных процессов, а отчасти от роста уровня сознания.

В результате естественного развития человека его сознание развивается, растет. При этом и материальная комфортность жизни тоже растет, заботы об удовлетворении материальных потребностей не отнимают у людей столько времени и сил, сколько отнимали в прошлые века. Будущие формации уже не сосредотачивают всё внимание только на материальных интересах, и в таких условиях развитие сознания человека становится еще более свободным.

Когда человек в связи с повышением материального уровня жизни не имеет абсолютной необходимости очень много и тяжело заботиться о материальных проблемах, он не угнетен тяжестью жизни, а его сознание при этом растет, он естественным образом стремится не только к материальным улучшениям жизни, но и к психологическому, моральному комфорту, а при этом и сам морально растет.

Рост сознания – это такое явление, когда сознание со временем старается улучшить свою жизнь, а для этого старается как можно объективнее оценивать реальность, то есть старается оценивать происходящее по всё бо́льшему количеству параметров – 10, 100, 1000, 100000 параметров и так далее, чтобы, судя по как можно бо́льшему количеству критериев, приходить к как можно более объективным выводам и как можно правильнее действовать в каждый момент, правильнее реагировать на окружающую обстановку. Таким путем еще давно, на заре своей цивилизации, люди пришли и к тому, чтобы судить, в частности, и по моральным, нравственным оценкам событий. Пока (в наше время) люди не очень сильно ориентируются на морально-нравственную оценку событий, но с тех пор, как нравственная оценка событий в людях зародилась, а сознание в целом (и в этом отношении тоже) постепенно развиваться, то и моральные критерии жизни будут хоть и, казалось бы, очень медленно, но расти – мы сами это плохо замечаем, на протяжении одной человеческой жизни обычно мало что меняется, но если, скажем, сравнить моральные нормы средневекового и современного общества, то уже видна разница. Ушел в прошлое расизм, развиваются гуманистические ценности и т.д. – это всё моральные критерии общества. Выплачиваются пенсии по старости, по инвалидности, обеспечивается бесплатное образование, бесплатная медицина (даже если что-то не очень хорошее, но оно есть) – это всё не просто социальные, но и моральные характеристики общества. Само то, что после капитализма начинается развитие общества, где оно уже не делится на господствующих и подавляемых, а состоит из людей равноправных, где вместо подавления требуется равноправное учитывание потребностей всех окружающих, - уже переводит всё общество на совсем другой моральный уровень отношений между людьми и само равноправие требует дальнейшего развития этих отношений вместо безразличного подавления одних другими. 

А поскольку мы говорим о том далеком времени, когда уже пройдет первая сотрудническая формация (то есть очень не скоро – это примерно как находясь в феодальном государстве, заглядывать в то, что может быть после капитализма), надо понимать, что на основе роста сознания гуманистическое, моральное состояние общества к тому времени хотя и не станет чудесно-ангельским, но может довольно существенно подрасти.

И что тогда может быть?

Какие способы производства (в измененном виде) могут быть применены во второй сотруднической формации, это практически непредсказуемо. Слишком отдаленная перспектива. В частности, в измененном виде и с другими целями может быть применена та же госсобственность. Дело в том, что уже не впервые применяется то, что существовало и раньше, но применялось мало (было мало нужно, люди плохо понимали, зачем это нужно, не было стимула к более активному применению, было что-то более удобное и выгодное и т.д.), а потом стало применяться более активно. Например, капитализм. Наемный труд за деньги – это такое явление, которое существовало еще и не только одновременно с рабовладением, но и в то время, когда рабовладение только зарождалось. Так же демократический принцип был известен еще в античном мире, но применялся очень ограниченно и его применение то возникало, то исчезало.

Способы производства после первой сотруднической формации, вероятно, могут частично напоминать нечто старое, уже использовавшееся, но это будут применения различных способов производства в условиях, когда нет антагонистических классов – господствующего и угнетающего меньшинства и угнетенного большинства. Это условия, когда изменение условий жизни (смена способа производства) не происходит в интересах одних и с подавлением других – подавления нет! – а новый способ производства, даже похожий на что-то ранее бывшее, создается в интересах если не всего народа, то, как минимум, большинства или подавляющего большинства народа на той территории, где это происходит. За рамки этого демократизма сотруднические формации, по-видимому, не выходят, потому что демократизм становится высшим принципом развития общества и от него не могут отказаться. При этом если люди живут по-разному, в разных условиях, с разными укладами жизни (а это всегда будет, т.к. просто люди сами по себе разные и сами хотят жить по-разному), беспрепятственно работают социальные лифты и человек может перейти из одной группы в другую. Ну, точнее, здесь сама человеческая природа в какой-то мере ставит ограничения, которые не преодолеть. Если, допустим человек работает спортивным тренером, а рисовать не умеет, то художником он стать не сможет, хотя социальный лифт ему это легко позволит. В любые времена крупным руководителем стать сможет не каждый, т.к. хорошо руководить сумеет не каждый. И т.д. и т.п.

Весь путь развития сотрудничества – это путь развития сознания, когда люди продолжают придавать достаточное внимание материальным интересам (мы должны что-то есть, и хотим есть хорошо, вкусно и полезно, нам надо во что-то одеваться и мы хотим одеваться хорошо – и т.д… хотя вообще-то даже и эти наши интересы уже не совсем материальны, а в статье «Эволюция сознания…» они были названы псевдо-материальными), но со временем именно развитие сознания приводит к тому, что человеком всё больше начинают двигать мотивы, исходящие откровенно из его сознания, но никак не связанные с удовлетворением его физических потребностей. Сознание растет и начинает играть все бóльшую роль в жизни человека. Это напоминает пример с двумя линиями. Есть одна линия неизменной определённой длины. А рядом другая линия, длина которой постоянно увеличивается. При этом когда-то в начале процесса вторая линия (сознание) может быть очень короткой по сравнению с первой (материальные потребности). Но вторая линия растет, то есть постепенно когда-то дорастает до размера первой, а потом и становится длиннее.

В принципе, развитие равноправного сотрудничества, развитие моральных основ общества, развитие сознания и моральное развитие людей ведет, наверное, к ослаблению и потере интереса к корыстной борьбе за свои личные интересы вопреки интересам окружающих. Опять же, вероятно, это очень медленный процесс. Развить технику в некоторых случаях можно быстро, но развитие сознания идет гораздо медленнее. Тем не менее, и сознание развивается. И когда уменьшается интерес к корыстной борьбе за свои интересы, постепенно одновременно уменьшается желание иметь в своем владении собственность на средства производства, которую можно использовать для своей выгоды. Иметь собственность на средства производства – это не только возможность использовать ее для получения выгоды, но и дополнительная тягота по управлению ею. А когда есть возможность получения через нее личной выгоды, то есть желание тратить силы и время на то, чтобы управлять ею как можно лучше, чтобы получать выгоду как можно больше, а это еще бóльшая тягота. Или, точнее, так: у кого-то и с течением веков желание управлять и извлекать прибыль не исчезнет, а у кого-то может исчезнуть. Точно так же, как сейчас в наше время есть люди, которые хотят брать на себя больше ответственности, больше работы и больше зарабатывать, а есть те, кому достаточно жить поскромнее, но с меньшей ответственностью и меньшим напряжением на работе. И по этой логике, в связи с уменьшением личного корыстолюбия, когда-то люди могут (не везде, а в некоторых регионах) прийти к тому, что иметь собственность на средства производства (то есть где сами трудящиеся являются их собственниками, как в коллективных предприятиях) – это тягота, которую можно и лучше будет перепоручить государству и специальным государственным управленцам. Вот тогда дело может дойти до национализации производства.

(По всей вероятности, основой экономики второй сотруднической формации будет не государственная собственность на средства производства, а что именно будет ее основой, гадать, видимо, практически бессмысленно, т.к. это слишком отдаленное от нас время. Но теоретически – и элемент существования госпредприятий там кое-где может быть.)

О предприятиях в госсобственности применительно к тому, как было в СССР, здесь уже говорилось. И говорилось об этой форме собственности отрицательно. Можно было бы сказать и ещё подробнее и тоже отрицательно. Эта форма собственности в наше время сложна в управлении и может плохо функционировать из-за бесхозяйственности, безответственности… Чтобы эту форму собственности применять, нужен или жесткий контроль типа сталинского, либо нужно, чтобы люди стали именно значительно выше по уровню сознания, чтобы вместо понимания «общее, значит, ничьё» у людей выработалось искреннее и неформальное понимание «общее, значит, свое общее». Да, чтобы понимать категорию свое общее, нужен гораздо более высокий уровень сознания, чем у людей сейчас. Когда такой уровень сознания у народных масс сформируется, может быть, государственная форма собственности на средства производства еще и будет востребована. Теоретически можно предположить, что будет. Эта форма собственности имеет свои достоинства. По сравнению с коллективной собственностью и в отличии от той, она отнимает у людей управляющие функции… это как бы и плохо, но если люди уже и не хотят управлять производством, а предпочитают акцентировать свое внимание на других сферах жизни, то для них такая форма собственности как раз подходит. Плюс к этому, эта форма собственности, опять же в отличие от коллективных предприятий, уже полностью исключает мошенничество. В принципе, поскольку на коллективных предприятиях доход людей зависит от того, как они управляют предприятием и каких прибылей добиваются, так что там, несмотря на то, что у них есть и стимул производить, как для себя (хорошо, качественно и не дорого при продаже в розницу), но в то же время из-за сохраняющейся заинтересованности в прибыли, сохраняется и какая-то вероятность мошенничества таких производителей (подешевле произвести, подороже продать) – производители на коллективных предприятиях не лишены такого соблазна. Но только на государственных предприятиях вероятность мошенничества при производстве товаров оказывается исключена. Это достоинство средств производства в госсобственности.

Таким образом, достоинства у нее действительно есть и теоретически когда-то в будущем возвращение к ней не исключено, если сами люди этого захотят. Хотя в больших масштабах она, по-видимому, никогда применяться не будет или, скажем так, применения ее в больших масштабах маловероятно, то есть если она и будет существовать, то только в каких-то небольших регионах.  

Там же или, можно сказать, только там же, в тех местах, где люди работают на национализированных предприятиях, не исключено и введение элементов уравнительности, если люди этого захотят.

А кое-где могут захотеть. И в наше время есть люди, которые равенство (на этот раз имеется в виду равенство как раз материальное) считают неким духовным идеалом жизни и хотели бы так жить.

В первой сотруднической формации используется коллективная форма собственности, когда собственность на средства производства принадлежит самим рабочим людям. И это им необходимо, т.к. владение собственностью дает им стимул и возможность повышения своего дохода – чем более прибыльным они смогут сделать предприятие, тем больше будет их личный доход, а на этом этапе для них это важно. На этом этапе люди хотят зарабатывать как можно больше, они в этом нуждаются, и не может быть никаких принудительных ограничений в этом. То есть в это время ничего такого, что можно назвать «уравниловкой» (за исключением обычного подоходного налога, который используется и в наше время, при капитализме), в принципе не может быть – человек просто предоставлен сам себе в том смысле, чтобы он смог зарабатывать, сколько захочет и сколько сможет, без уравнительных ограничений.

Уравнительность – штука сложная. Со своекорыстной точки зрения всякая уравнительность – это ужасно, но, с точки зрения более морально и духовно развитого человека, материальная уравнительность может быть привлекательной – так люди становятся ближе к братству. Но нужно, чтобы люди сами доходили (или не доходили, если не хотят) до осознания этой привлекательности.

И только во второй сотруднической формации не исключено, что в каких-то регионах с национализированным производством может быть избран путь развития выравнивания доходов, а потом равенства, если сами люди посчитают, что им это надо. Когда люди достигнут достаточного для этого морального уровня, это будет, в принципе, возможно.

Но можно уверенно сказать, что во многих местах будет избран другой путь, без попыток достижения равенства, а как в хороших семьях, где нет жесткого деления на твои и мои деньги, а люди могут зарабатывать больше или меньше, но умеют делиться. Это тоже хороший вариант общинности.

Так может возникнуть общество с разными укладами жизни одновременно.

Вспомним, что общественные формации проявлялись как бы постепенно. При рабовладении рабский труд вносил большой вклад в производство, но по численности рабов было не так уж много (в процентах от всего населения). Потом феодально-зависимых крестьян было уже больше (опять же в процентах), а в капиталистических странах уже почти всё население – это наемные рабочие. Капитализм вовлек в свой (капиталистический) способ производства почти всё население капстран. Далее – вполне возможно, что следующая формация (на основе коллективных предприятий) даст тоже большое вовлечение население именно в этот способ производства. А вот после нее процент людей, вовлеченных в какой-то один способ производства, может оказаться уже меньше, а часть людей выберет и будет вовлечена в другие способы производства: кто-то будет оставаться на коллективных предприятиях, кто-то, возможно, на государственных, а могут возникнуть и другие способы производства и люди будут выбирать, что их больше устраивает. Не исключен и, например, такой вариант, который описан в заключении к статье «Эволюция общественных формаций» (не будем повторять, можно перечитать его там).  

 

 

 

Логика развития общества – это сложный многогранный процесс. Когда-то Маркс сказал про него вообще совсем просто, что коммунизм – это следующий и последний этап развития человечества. В отличие от того, что Маркс считал, будто дальше (после капитализма) будет только коммунизм, на самом деле, вероятно, всё гораздо сложнее. Будущая формация (которую Маркс назвал коммунизмом) к концу своего существования, вероятно, выявит какие-то свои ограничения, недостатки, которые будут мешать развиваться дальше, и… люди поймут, что нужно переходить в следующую ОЭФ, следующий этап развития. Главное понять: развитие истории человечества – это некий путь, подчиненный определенной логике и по определенным законам, где предыдущие события создают последствия и от них происходит нечто следующее. И эту логику развития в дальнейшем еще можно и нужно будет вскрывать более детально. По сути, это когда-то перерастет в отдельную отрасль науки – нечто вроде генезики (от слова «генезис» – происхождение).

 

 Заключение

Описываемое здесь – это, разумеется, не всестороннее описание системы эволюционного развития общества. Тут вспоминаются слова, сказанные Эрихом Фроммом в книге «Здоровое общество» о Марксе и марксизме: «Теория исторического материализма дает научные понятия, важные для понимания законов истории; она была бы еще плодотворнее, если бы последователи Маркса развивали ее, вместо того чтобы позволить ей увязнуть в болоте стерильного догматизма. Развитие марксизма могло бы состоять в признании того, что Маркс и Энгельс сделали лишь первый шаг…». Так же и эта статья – один из первых шагов. То, что сказано здесь, требует развития. Это, можно сказать, эскиз, первый подход к пониманию того, как и какое новое общество должно прийти на смену капитализму с его пороками, какое общество будет способно заменить его, решая те проблемы, которые в рамках самого капитализма оказываются неразрешимы и только накапливаются.

Цитата про Маркса и марксизм здесь взята, разумеется, только для примера того, что все должно развиваться, это нормально, но прочитавшие эту книгу знают, что она описывает систему, которая далеко выходит за рамки марксизма и во многом оспаривает ограниченно материалистические выводы Маркса. Маркс, в частности, радикально недооценивал фактор развития сознания, как будто это нечто такое, что не стоит внимания. Но уже тот же Фромм пошел в какой-то мере дальше Маркса, осмысляя, моральную и вообще психологическую сторону жизни человека в обществе, в том числе в капиталистическом – см., например, его книги «Бегство от свободы» и «Здоровое общество». Без развития сознания немыслимо и будущее развитие человеческого общества. Эту сторону развития человеческого общества еще предстоит исследовать.

Независимо от того, совпадает ли это со взглядами каких-либо ныне существующих политических сил, эта статья является попыткой фактологически, научно проследить развитие общества от прошлого к настоящему и, как продолжение, от настоящего дальше. Когда мы видим, допустим, небесное тело, которое до сих пор двигалось по определенному пути и продолжает двигаться так же под воздействием тех же законов природы, бы легко и точно определяем путь его движения дальше. Так же и с развитием общества – зная законы, по которым оно развивалось до сих пор, понятно, как оно будет развиваться и дальше.

Таково самопроизвольное развитие общества – не потому что какой-то вожак так придумал и решил, что вот так будет хорошо, а именно самопроизвольное его развитие, которое происходит не по инициативе вожаков, а в гуще людей, а вожди приходят и уходят и самое большее – могут замедлить или ускорить происходящие и без них процессы (или придать им какой-то местный колорит, но не выходя за рамки естественного развития). Ускорят и при этом ничего не напутают и не испортят – хорошо. Замедлят то, что не нужно замедлять, – плохо, но, так или иначе, развитие всё равно идет.

Кто-то может попытаться проверять и перепроверять (фактами) сделанные здесь выводы. Идеи должны развиваться.

 


Примечания

[1] Только не надо питать иллюзий по поводу достижения в этой формации равенства доходов, материального достатка всех и вся. Коллективное предприятие по тому, как там распределяются доходы – это явление ближе к традиционному частному предприятию, чем к какой-либо общине, где всё всем поровну. Кто какую должность занимает, тот соответственно и зарабатывает. У всего этого есть свои нюансы, но эта формация не может иметь цели материального равенства, а с помощью такого способа производства люди получают полноправное владение своим предприятием, своей экономикой, своей жизнью. Это полноправие, а не равенство доходов.

У Ф. Энгельса в «Анти-Дюринге», кстати, есть такое высказывание: «действительное содержание пролетарского требования равенства сводится к требованию уничтожения классов. Всякое требование равенства, идущее дальше этого, неизбежно приводит к нелепости».

Так же и К. Маркс в «Критике Готской программы», критикуя составителей программы, – немецких коммунистов, разъяснял: «Вместо неопределённой заключительной фразы в конце параграфа: „устранение всякого социального и политического неравенства”, следовало сказать, что с уничтожением классовых различий само собой исчезнет и всякое вытекающее из них социальное и политическое неравенство». То есть Маркс считал принципиально неправильным разговор про устранение всякого неравенства, но считал, что стоит уничтожить классы (господствующие и эксплуатируемые), и всё лишнее, несправедливое социальное неравенство будет тем самым устранено. Дальше этого его мысли не шли и о каком-то выравнивании доходов внутри класса рабочих он не думал.

Но в то же время есть и сейчас есть люди, которые хотели бы жить в равенстве (материально), но такая жизнь – это уже нечто совсем другое, ближе к религиозному братству. Возможность или невозможность, нужность или ненужность равенства в доходах – это вопрос, о котором нужно говорить отдельно.

[2] Собственно говоря, с какого-то времени, когда в политике и просто среди людей разовьется понимание этого вопроса, станет не важно даже, является ли глава государства социал-демократом, коммунистом или даже либералом. Просто коллективные предприятия являются способом решения многих проблем и поэтому будет смысл налоговой, а может быть, и не только налоговой поддержки их создания.

Элементы поддержки кооперативов существуют и сейчас там, где люди начинают хоть в какой-то мере понимать их (кооперативов) полезность.

«В некоторых регионах создание новых кооперативов происходит благодаря особым местным программам развития: в Нью-Йорке, например, вложено около 2,1 млн долларов в программу кооперативного развития. В прошлом году Калифорния приняла новое законодательство, чтобы упорядочить создание кооперативов» (из той же статьи «Кооперативы эффективнее обычных компаний»).

 

_____________________

 

 

Тем, кто увидит эту статью на каких-либо других сайтах, кроме сайта автора – копирование статьи вполне допускается, информация и должна распространяться. Но могу добавить, что на сайте автора текст этой статьи, как и предыдущих работ цикла о развитии общества, время от времени редактируется, совершенствуется. Редактируемый оригинал находится здесь:

http://commune.ucoz.site/Obshestvo_na_osnove_sotrudnicshestva.htm