4. Первая формация пути развития сотрудничества

Разобрав в самых общих чертах логику перехода от нынешней капиталистической к следующей формации, посмотрим на этот процесс подробнее. Как конкретно может происходить переход от капитализма к первой, а потом к следующим сотрудническим формациям? Что-то уже было сказано, что-то нужно добавить… Кое-что об этом пока можно сказать только предположительно и кое о чем здесь будет говориться именно только предположительно… понимая, что это только пример того, как этот процесс может происходить, но он же может приобрести и другую конкретную форму. Кое-что можно сказать точнее, во всяком случае, когда мы говорим о самых близких к нам переменах.

Есть явления, которые могут развиваться только по определенной логике развития и эта логика видна по фактам того, как сменялись предыдущие общественно-экономические формации (ОЭФ). Воля людей в какой-то момент может на время что-то изменять и отклонять ход событий от их внутренней логики, но в конечном счете внутренняя логика событий, как росток, самопроизвольно растущий только вверх, одерживает верх. И эти факты естественного спонтанного роста, развития событий, могут быть поняты и описаны.

В то же время некоторые особенности, которые здесь будут описаны, возможно, в дальнейшем будут выяснены лучше и что-то можно будет заменить чем-то другим.

Цель здесь, скорее, не описать подробную и точную программу действий, а сделать основные выводы о том, что может быть сделано на практике, исходя из основополагающей концепции, описанной выше.

Это, скорее, разговор не о том, как сделать в точности, а о том, как можно сделать, чтобы не отойти от естественных основ развития, не извратить их, с расчетом на то, чтобы было можно сделать и точно так, но не исключая, что могут быть и другие варианты – чтобы сделать тоже без извращения основ, но иначе.

4.1. Развитие снизу

В отличие от того, что считал нужным делать, например, Маркс, по объективному анализу истории, революции только меняют главу и руководство страны с непредсказуемым результатом (от лучшего до худшего), но революции никак не способны перевести страну из одной ОЭФ в другую. Цели революций – другие, а не смена ОЭФ. Нормальный, наблюдаемый при переход стран к рабовладению, потом к феодализму, потом к капитализму, переход от одной формации к другой заключается в том, что некоторые люди, совершенно индивидуально, по собственной инициативе находят новый способ производства. Постепенно этот новый способ производства становится всё более массовым – и так страна постепенно входит в новую общественно-экономическую формацию. Это вхождение может быть довольно медленным и растянуться на довольно долгий промежуток времени. В этом и заключается смена формации.  

И на первом этапе этого процесса «верхам» ничего особого не нужно делать… Экономическая основа новой формации – смена способа производства – действительно устанавливается сама собой не «сверху», а «снизу» – это видно из истории. На практике до сих пор всегда происходило только так. И только на последнем этапе, когда новый способ производства становился достаточно активно используемым, а точнее, только при переходе от феодализма к капитализму, и буржуазия хотела ускорить процесс установления своего господства, ряд стран при переходе к капитализму посчитали революции лучшим способом ускорить преобразование страны. А кроме того, при замене феодализма капитализмом одновременно буржуазии нужно было заменить и форму власти, с монархической на демократическую, и многие страны посчитали наиболее простым сделать это через революции. Но, кроме этого, сама смена способа производства всегда и при переходе к капитализму происходила только «снизу», только путем того, что находились люди, которые по своей инициативе создавали мануфактуры (видели свою выгоду в том, чтобы их создавать), которые впоследствии и стали очагами распространения капиталистического способа производства.

Только точно так же может быть и в будущем, при переходе от капитализма к следующей формации. И этот процесс появления нового способа производства, новой формы собственности начнется (точно так же только «снизу») еще в условиях того же самого капитализма задолго до окончания его существования и задолго, может быть, за сто лет и больше, до настоящего возникновения новой общественной формации.

Исходя уже из нынешней ситуации (которая еще будет более резко выявляться), улучшение жизни людей лежит через усиление народовластия, особенно в производственной сфере, а создать народовластие (демократию) на производстве можно только одним способом – создавая коллективные предприятия, где рабочие коллективы будут их полновластными владельцами с правом управления по демократическому принципу (большинством голосов). Поэтому естественным образом в дальнейшем люди будут развивать ситуацию в сторону того, чтобы иметь возможность самим влиять и на производственную сферу так, как им нужно, а не как кто-то за них решил. Постепенно и довольно долгое время частные предприятия будут продолжать существовать, но одновременно с этим количество коллективных предприятий будет увеличиваться.

Вероятно, стимулом к созданию коллективных предприятий будет именно то, что людям будет надоедать, что, работая на частных предприятиях, как наемные работники, они имеют право только выполнять свои обязанности, но не могут ни на что влиять. Эта бесправность людям в конце концов надоест и они начнут выбирать работу на коллективных предприятиях, которые дают возможность всему рабочему коллективу влиять на всю деятельность фирмы. Частного собственника интересует личная выгода, но могут не интересовать многие негативные и порочные последствия того, что он делает. В результате сам частный собственник может богатеть, но при этом всем окружающим людям создавать все новые проблемы, а простые люди страдают от этих побочных эффектов, но при диктаторской сущности производства на основе частной собственности ничего не могут с этим поделать. Но управление коллективным предприятием – это коллективная воля всех его работников, и они могут сделать так, как лучше им всем, а также и их семьям и т.д.

Сейчас в любом случае постепенно само собой дело идет к смене частнособственнической экономики на предприятия на основе коллективной, а точнее, вероятно, кооперативной собственности. Точно в соответствии с тем, что новый способ производства, соответствующий следующей общественной формации, зарождается в недрах предыдущей формации и развивается, пока не станет преобладающим, а потом и, может быть, подавляюще преобладающим способом производства, кооперативы разного рода развиваются в мире уже сейчас. Пока еще кооперативов в разных странах не много и они находятся на разных стадиях развития, но некоторые люди уже видят, что кооперативы являются самоуправляемыми рабочими коллективами, без частного собственника-хозяина, который один диктовал бы, что должен или не должен делать его частный завод, с/х и т.д.

Кооперативы – это самоуправляемые народные предприятия, это элементы демократии, самовластия народа. Дело даже далеко не только в том, что кооперативы дают людям народовластие на своем рабочем месте. У кооперативов или, другими словами, у коллективных средств производства множество достоинств, это совершенно другой уровень развития производства по сравнению с частными предприятиями, только коллективные предприятия являются предприятиями народными, работающими под управлением народа (всего рабочего коллектива) и для народа. Обо всех достоинствах кооперативного производства мы еще подробно поговорим ниже. Сейчас же скажем, что просто по факту – люди отчасти логически понимают достоинства кооперативов по сравнению с частными заводами и с/х, а отчасти, может быть, даже только интуитивно ощущают, что кооперативы могут в дальнейшем раскрыть еще значительно больший потенциал достоинств. Будущее – за коллективным способом производства и коллективной формой собственности. Разберемся – что же это такое?

Коллективную форму собственности иногда называют иначе общественной, но это не очень точный термин. На деле он означает создание средств производства не во владении какого-то абстрактного общества, а конкретно в собственности трудовых коллективов заводов, фабрик, сельских хозяйств. При этом каждый трудовой коллектив, работающий, допустим, на заводе, и является собственником этого завода. Форму собственности, которая будет существовать на таких средствах производства, можно, видимо, называть, скорее, не общественной, а коллективной.

Судя по всему, в будущем при построении государства на основе сотрудничества будет происходить переход сначала именно на такую форму собственности.

Собственно говоря, такой род собственности уже давно и вполне благополучно существует даже при капитализме, см., например, статью, кстати, даже не российского, а американского автора, «Кооперативы эффективнее обычных компаний», которая как раз рассказывает об опыте создания и существования уже сейчас коллективных предприятий в США и в других странах. Их пока мало, но со временем становится больше – это и есть постепенный переход от капиталистической формации к следующей, сотруднической, и переход от частнособственнической экономики к сотруднической или, можно сказать, к экономике на основе кооперации. Сейчас многие кооперативы еще не таковы, чтобы стать частью экономики будущей сотруднической формации. Многие современные кооперативы – это еще только кооперативы потребительские и торговые. Они важны только тем, что люди обратили свое внимание на развитие кооперации и начинают понимать ее ценность. Но для развития нового типа экономики нужны кооперативы производственные. Они тоже уже есть, но их как раз пока очень мало.  

В отличие от шаблонных расхожих мнений о коллективной форме собственности на средства производства, изначально такая форма собственности даст людям – всем от простого рабочего или крестьянина до директора – условия работы, в которых индивидуальная материальная заинтересованность людей ни в коей мере не будет уменьшаться, а останется точно такой же, как при работе на частных фирмах (не меньше, а может быть, и больше, чем на них). (Эволюция ОЭФ при переходах от рабовладения к феодализму, далее к капитализму и далее к следующей ОЭФ идет только по пути улучшения жизни людей и по пути увеличения стимулирования людей к максимально хорошему выполнению своих трудовых задач. И коллективная форма собственности сможет закрепиться и развиваться только если будет улучшать стимулирование людей к труду и в целом способствовать улучшению их жизни.) Поэтому кооперативы являются такой формой собственности, которая может быть даже полностью совместима с современными капиталистическими нравами, основанными как раз на индивидуальной материальной заинтересованности, так что время от времени именно в наше время кооперативное преобразование «рассматривается как путь к спасению обанкротившихся фирм (имеется в виду положение, когда владелец-банкрот продает предприятие трудовому коллективу, а тот приобретает его, так как не хочет терять работу)» (цитата из той же статьи). Работа на коллективных предприятиях, по сути, увеличивает материальную заинтересованность людей, т.к. при этом человек не только работает на своем месте, но и, имея право соуправления предприятием, может видеть, как в дальнейшем улучшить работу предприятия, чтобы увеличить его эффективность (прибыльность).

Переход от доминирования частной собственности к коллективной собственности на средства производства принципиально развивает общество, позволяя и, так сказать, в дальнем стратегическом, и в простом бытовом плане решать проблемы, которые до сих пор только накапливает частнособственническая капиталистическая экономика. Люди просто работают, зарабатывают, но специфика работы на коллективном предприятии дает возможность дальнейшего развития общества и ведет к результатам, далеко выходящим за цель зарабатывания денег.

Дело даже не только в том, что кооперативное предприятие – это предприятие без начальников-диктаторов, которые могут как угодно плохо относиться к подчиненным, но хозяин предприятия посчитал нужным их назначать, а рабочие могут только терпеть. Как говорит вышеназванная статья, рассматривая опыт уже существующих кооперативов, «Рабочие кооперативы являются более продуктивными, чем обычный бизнес, рабочим персонал там действует лучше и умнее, а производство организовано более эффективно. Когда максимизация прибыли – не единственная цель компании, она может работать существенно лучше», «В самоуправляющемся кооперативе появляется возможность избежать обычного противоречия между боссами, которые отдают приказы, и рядовым персоналом, который часто не понимает их или оспаривает невыгодные ему решения. Сплав рабочей силы и управления упрощает производственные операции и экономит энергию, которая в противном случае была бы затрачена на обучение и мониторинг трудовых ресурсов» и т.д. и т.д. Дело даже не только в этом.

«Фокус» в том, что переходя от работы в частной фирме к работе на коллективной фирме, люди могут вообще не думать ни о каком решении глобальных общественных проблем, а будут думать только о том, что работа в коллективной фирме дает большую возможность влиять, в первую очередь, на условия своего труда (начиная от размера зарплаты), но в конечном счете коллективный способ производства и коллективная собственность на средства производства – это так же и путь решения и моральных, и материальных проблем, накопленных капитализмом.

Коллективная собственность на средства производства имеет совершено другие возможности и может выполнять другие функции, или, можно сказать, может иметь другие результаты, чем частная. Одна группа перспектив развития, которые использование коллективной собственности реализует на практике – бытовые, которые как раз будут наиболее заметны и привлекательны для людей в начале пути развития сотруднических формаций, т.к. позволят существенно изменить их жизнь.

Капитализм, основанный на частной собственности на ср. производства, накопил массу проблем, происходящих именно от самóй этой формы собственности.

При капитализме интересы производителей, а также продавцов товаров и услуг, противоположны интересам потребителей. Производителям и продавцам нужно отнять у потребителей как можно больше денег. А потребителям нужно купить товары и услуги по возможно более умеренным ценам. Для производителей и продавцов не имеет никакого значения качество жизни потребителей и как на их жизни отражается то, что они покупают, – для производителей и продавцов важно только одно: размер их выгоды, прибыли. И этот конфликт был и будет всегда, пока существует экономика на основе частной собственности.

Появление коллективных предприятий сразу начинает исправлять такое положение.

В современном (капиталистическом) мире очень сильнó, например, мошенничество при производстве товаров. Антибиотики в мясе, нитраты в растительных продуктах, консерванты во всем, подмена настоящего молока или молочных жиров на растительные и т.д. и т.п. И все это далеко не всегда указывается на упаковках товаров. Это портит жизнь людей, все возмущаются, но ничего не могут с этим поделать. Потребительские общества пытаются помогать покупателям, а производители продолжают мошенничать. Но перевод экономики на рельсы развития коллективной собственности может это изменить.

На предприятиях с коллективной собственностью каждый рабочий – это не такой работник, который временно нанят только для того, чтобы он где-то что-то упаковывал или следил за какими-то механизмами, что-то делал бы на своем рабочем месте, а во всё остальное не смел совать нос, так как это не его дело. Здесь он сам – полноценный собственник и имеет право голоса в управлении. И на таких предприятиях радикально возрастет влияние именно рабочих коллективов на управление предприятиями. Собственно говоря, влияние рабочих при этом не просто возрастает, а именно рабочий коллектив и является полноправным управляющим коллективного предприятия, коллективной фирмы.

На таком предприятии каждый работник может влиять на то, что и как там производится. Только один работник, прямо скажем, почти ничего в этом отношении не может. Но если что-то в политике предприятия не нравится одному – это, по сути, и не имеет значения. Но когда многим людям нравится или не нравится то, что они производят, и они являются полноправными собственниками – это меняет всё.

Так люди оказываются ответственны и сами вправе решать, что и как они производят.

Они могут решить производить то, что сами считают нужным, а не то, что им скомандуют. И своей работой они могут решать те проблемы, которые их самих волнуют – те самые проблемы, которые настолько испортили им жизнь, что они отказались от работы на частных предприятиях и стали организовывать коллективные.

Люди, работающие на коллективных предприятиях, – это те же самые люди из народа. И главное – здесь они, в частности, являются одновременно и производителями, и покупателями. Богатому человеку всё равно, какого качества продукцию он производит. Он может производить, например, продукты питания, в которые ради удешевления будет добавляться то же самое пальмовое масло и другие вредные компоненты. Но сам он при этом может питаться в дорогих ресторанах, в которых продукты в разы дороже, но производятся в других местах и это продукты элитные, в которых нет никаких вредных компонентов. На такие качественные продукты без дешевых вредных компонентов может быть высокий спрос и они могут быть особо дороги. Но богатый человек может себе позволить покупать элитные и очень дорогие продукты и блюда, а не то, что производит он сам. На коллективном же предприятии работают не богатые люди и они не могут питаться в элитных ресторанах. Они могут отовариваться только в обычных магазинах, где продаются обычные продукты питания, и они покупают там такие же вещи, рассчитанные на массового потребителя, какие сами производят. Скорее всего, они вполне могут питаться отчасти даже не такими же, а буквально теми же продуктами, которые сами производят. Отчасти они могут покупать ими же произведенные продукты в магазинах. А отчасти – даже прямо у себя на месте работы. Дело в том, что предприятие, выпускающее какие-либо продукты, допустим, полуфабрикаты, скорее всего, продает их, в основном, не напрямую в своих же фирменных магазинах, а продает другим торговым фирмам по оптовым ценам, которые ниже розничных. Точно так же то же самое предприятие полуфабрикатов может продавать свою продукцию по ценам ниже розничных своим же работникам. Предприятию это убытка не даст, а рабочим предприятия это будет выгодно – они будут покупать еду по ценам ниже розничных. Но на коллективном предприятии рабочие – они же и собственники этого предприятия. И они могут сами решают, что и как (с каким качеством) выпускает это предприятие. И им выгодно будет влиять на работу предприятия так, чтобы оно выпускало что-то более качественное, потому что они же сами потом это будут покупать. Так люди сами будут улучшать качество того, что они едят. И сами будут менять то, что возмущало их при капитализме, от чего они хотели избавиться. И то же самое будет происходить на всех предприятиях, выпускающих и, допустим, бытовую технику и что угодно. Проблема качества будет решаться сама собой, т.к. у людей будет стимул к тому, чтобы ее решать. Капиталистическая конкуренция производителей и покупателей, интересы которых противоположны, при этом заменяется тем, что производители и покупатели – это одни и те же люди, которые производят, в частности, и сами для себя, и с таким качеством, какое они сами хотят.

Это получается принципиально другой способ стимулирования, который буквально противоположен тому, что существует на современных частных предприятиях.

Так же, благодаря тому же явлению, что работники коллективных предприятий – они же и покупатели того, что эти предприятия производят, – это создает новый тип стимулирования, более качественный тип стимулирования, чем конкуренция, в результате чего конкурентная борьба между фирмами, как стимул к лучшей работе теряет смысл.

И при этом, разумеется, конкуренция не исчезнет вдруг, т.к. никуда и не может деться (и ей никуда не нужно деваться, потому что в определенных пределах она нужна и полезна). Когда несколько производителей продают схожие товары в одном месте, конкуренции не избежать. Но в «Эволюции общественных формаций» уже говорилось, что она имеет и свои недостатки, и хорошо, если ее роль будет уменьшаться. При капитализме конкуренция неизбежна и необходима. Но такая важность и необходимость конкуренции на деле – это всего лишь порождение экономики, основанной на частной собственности, при которой она действительно может на что-то хорошо влиять, хотя может и принимать такую форму, как соревнование (конкуренция) производителей в том, кто сильнее удешевит производство продукта, а одновременно лучше обманет покупателя, что это продукт качественный и его есть смысл купить за дорого.

Частным собственникам конкуренция необходима потому, что их интересы совершенно не совпадают с интересами покупателей. У них нет стимула выпускать хорошие вещи, их стимул заключается только в том, чтобы что-то продать (причем по максимально возможной цене), а качество вещи не имеет значения – просто что можно выгоднее продать, то они и делают. И только когда есть несколько производителей, которые вынуждены между собой конкурировать, им приходится обращать внимание и на качество производимого, т.к. всё-таки товары того производителя, которые будут иметь качество получше, могут и больше покупать. И им приходится производить что-то более качественное. То же самое – с ценами. Каждый частный производитель, если он знает, что он монополист, он хочет и пытается установить цены как можно выше, потому что у монополиста всё равно купят, больше не у кого, и ему не важно, что людям будет это трудно купить. И только когда есть несколько конкурирующих производителей, то они вынуждены устанавливать цены не только в соответствии с тем, как им хотелось бы, но и в соответствии с тем, что у конкурентов цены могут быть ниже, и тогда все будут покупать у них…

Когда конкуренции нет, частному производителю ничего не мешает выпускать всё очень дешево в производстве и некачественно, но очень дорого при продаже в розницу. (Со временем, с развитием капитализма, дороговизне и некачественности товаров, вероятно, постепенно станет мешать новое явление – насыщенность рынков сбыта. Когда в магазинах всего так много, что это превышает спрос, то, чтобы люди продолжали покупать, нет другого выхода, кроме как снижать цены. А когда цены невысоки, даже на самые качественные товары, то менее качественные или хотя бы сомнительного качества совсем перестанут пользоваться спросом, и всем производителям придется перейти на выпуск только качественных товаров. Но это зыбкое состояние, которое держится только на перенасыщенности рынков сбыта, если такое явление будет иметь место быть. Сама же проблема противоположных интересов производителей и покупателей никуда не денется, и при возможности производители так же будут пытаться и производить товары, дешевые в изготовлении, но выдавая их за самые качественные и пытаясь продавать дорого.)

Если же производители товаров и покупатели, причем покупатели не элитные, а потребители товаров массового потребления – это одни и те же люди – это всё меняет. Это дает им стимул к тому, чтобы они производили товар, ни много ни мало, как для самих себя – то есть с тем качеством, а в конце концов и по тем ценам, по которым они сами хотели бы всё это купить. Они работают, производя те товары, которые сами же и потребляют! Производят для себя! А это, по сравнению с конкуренцией, как стимулом к наилучшей работе, – даже гораздо более сильный стимул производить вещи наилучшего качества!

Может быть и вполне вероятно, что сначала и на коллективных предприятиях будут пытаться мошенничать и завышать цены, выбирая более высокий заработок, а не выпуск более качественных товаров. Но со временем всё будет развиваться вплоть до того, что люди придут к некоему оптимальному решению, когда не будут стремиться завышать цены, а, наоборот, будут их понижать, т.к. производят для себя же, а так же для своих друзей, родственников, знакомых… Будут искать оптимальные цены, исходя не только из желания выгоды, но и от понимания, что для покупателей лучше, чтобы всё было дешевле. Это, конечно, произойдет не сразу, но со временем развитие пойдет в эту сторону.

Такие жизненные условия будут менять мировоззрение людей. Они будут привыкать к тому, что самые высокие зарплаты и самые высокие прибыли любой ценой – это не всегда хорошо. Самые высокие прибыли не всегда ведут к максимальной пользе в целом. В конечном счете это даст и не только материальное, но вместе с тем и моральное повышение качества жизни. В итоге корыстолюбие людей будет уменьшаться. Сейчас частные предприниматели настроены на максимально выгодные, но рискованные сделки из-за высокого уровня корысти, алчности, желания получить максимальные прибыли любой ценой. Люди ввязываются в агрессивную конкуренцию из желания выгоды – отобрать деньги у другого и присвоить их себе. Изменение сознания в сторону того, что максимальные прибыли – это не всегда хорошо, будет постепенно побуждать людей не ввязываться в столь агрессивную конкуренцию, а стараться заменять ее сотрудничеством – как внутри фирм, так и между фирмами. Конкуренция будет людям всё меньше нужна, их будет всё меньше тянуть в конкурентные отношения (хотя не надо переоценивать – это будет точно не быстрый процесс.) Дух конкуренции из общества станет исчезать.

Таким образом, коллективные предприятия – это такая форма собственности, которая будет привлекательна для самих людей, т.к. она позволит самим простым людям решать те проблемы, которые ухудшали их жизнь и только усугублялись при капитализме. И это же – тот способ, который будет постепенно делать экономику менее настроенной на конкуренцию, но при этом еще больше стимулирующей к тому, чтобы люди привыкли работать максимально качественно, т.к. производят товары практически для себя же!

Таким образом, люди будут постепенно сами создавать экономику совершенно другого типа, чем то, что мы имеем и видим вокруг себя сейчас.

Переход к капитализму создал такую перемену, что преобразовал нормальную здоровую экономику, нацеленную на производство нужных людям вещей и удовлетворение их потребностей, в то, что Аристотель назвал хрематистикой, нацеленной не на благо людей, а всецело на выгоду коммерсантов – на их максимальные денежные выгоды, когда деньги куда-то вкладываются только для того, чтобы сделать из них еще бóльшие деньги. Переход от капитализма к сотрудническому обществу с коллективной формой собственности позволит перейти обратно от хрематистики к нормальной здоровой экономике.

На самом деле, всё несколько сложнее. Если продолжать говорить на примере выпуска продуктов, то пальмовое масло и прочие дешевые компоненты добавляют в них для того, чтобы их удешевить и при этом получить больше выгоды. То же самое желание будет у людей (работников, которые одновременно и собственники) и на коллективных предприятиях. И, как раньше прибыль получал владелец завода, они так же получат больше денежной прибыли, если произведут подешевле, а продадут по обычной цене. Но им, по крайней мере, придется выбирать – производить что-то качественнее (и самим этим пользоваться) или производить менее качественно, но с большей выгодой. У них будет стимул и к тому, и к другому. В то время как у богатого частного собственника, владельца завода, стимул к тому, чтобы производит что-то более качественное, если и был, то намного слабее (прямо скажем: по сравнению с работниками коллективного предприятия, у него такого стимула либо нет, либо почти нет, его главная цель всегда – только максимальная выгода любой ценой).

Таким образом, заниматься ли тем же мошенничеством или нет, производить ли те же товары, которые им самим не нравятся по качеству, или что-то изменить в их производстве, люди при этом решают сами.

Так свобода выбора оказывается доступна для целых рабочих коллективов, а не диктуется одиночными владельцами предприятий. Люди хотят больше зарабатывать и для этого еще больше мошенничать при выпуске товаров – да, могут попробовать и так (но государство и сейчас пытается, и всегда будет стараться бороться с мошенничеством, и может накладывать штрафные санкции на тех, кто это делает). Хотят постараться выпускать что-то более качественное и тем самым улучшить свою жизнь материально, а также увеличить моральный комфорт жизни и меньше мошенничать – могут выбрать этот вариант.

Поскольку у капиталистов практически нет прямого стимула к повышению качества товаров, а у работников коллективных предприятий такой стимул появляется, хотя разные люди могут принять разные решения, но в среднем забота о качестве товаров в конце концов должна вырасти. Не потому, что кто-то в буквальном смысле что-то должен, а потому, что переход к коллективным предприятиям принципиально меняет систему стимулирования. Другие условия работы, другие стимулы – эти изменения меняют многое, вплоть до морального климата в обществе.

Когда при капитализме роль религии и ее морально возвышающего влияния снизилась до минимума, это способствовало ухудшению всего морального климата в обществе. Переход к такому стимулированию, когда люди понимают, что работают и что-то производят для себя, для своих родственников, знакомых и т.д., то они при этом, разумеется, будут думать и о личной выгоде, а так же о том, как результаты их работы отразятся на жизни окружающих людей, – да, получится и некоторое улучшение морального климата в обществе.

И постепенно, с самого начала, уже при продолжающемся капитализме, и чем дальше, тем больше, – видение таких перспектив (у кого-то довольно детальное понимание, а у кого-то ощущение подобных перспектив только фрагментарно, частично и больше не сознательно, а интуитивно) будет для людей и стимулом к тому, чтобы переходить на коллективную форму собственности. То есть стимулом к тому, чтобы и создавать коллективные предприятия и, потом, переходить на работу с частных в коллективные, кооперативные предприятия. При коллективной форме собственности будет значительно больше возможность всех рабочих влиять на положение дел на предприятии, как его полноценные собственники, и что они хотят, то и будет. Сами будут решать, выпускать ли что-то более качественное, но не такое выгодное, или наоборот то, что сильнее увеличивает  их зарплаты. Если они решат, то смогут поднять свои заработки даже и таким способом, что просто перераспределить деньги, увеличив фонд выплаты зарплаты и уменьшив, допустим, трату денег на модернизацию предприятия (но при этом они будут и пожинать плоды своих действий – если денег на модернизацию будет тратиться слишком мало, то оборудование, не обновляемое на новое, более современное, будет стареть, а в результате и производительность работы предприятия будет падать, а вслед за этим будет уменьшаться и зарплата работников). Или наоборот – могут договориться, как деловые люди, и увеличить расходы на модернизацию, чтобы в перспективе начать получать намного больше.

Также, в конечном счете, если говорить о дальних, стратегически важных перспективах развития, новые условия труда дадут возможность и стимулы для перехода к работе в более привлекательных (материально и даже морально более привлекательных) условиях. И со временем условия будут развиваться дальше таким образом, как захотят сами люди.

Так постепенно работа предприятий и работа людей на предприятиях на основе коллективной собственности будет увеличивать и материальную, и моральную комфортность жизни людей (рост сотрудничества вместо конкуренции, уменьшение мошенничества и отвыкание людей от этого явления). Чем дольше будут люди работать в таких условиях, тем к лучшему качеству сотрудничества будут привыкать. Для самих рабочих, разумеется, последнее (обучение сотрудничеству) будет не важно и будет проходить незаметным, незримым фоном их работы. Но стратегически, по большому счету, это тоже будет важно. Это будет развивать всё общество.  

Сейчас кооперативов по всему миру пока еще мало. А производственных мало совсем. Люди (в основном, в массе) психологически не готовы к тому, чтобы перейти от работы на частных предприятиях к созданию кооперативов. Можно слышать такие объяснения, что люди пока предпочитают работать на частника, но при этом не брать на себя никакую ответственность и ни за что не отвечать, кроме результатов своей собственной работы. Работа на коллективных предприятиях дает возможность управления производством, но и дает некоторую ответственность за это, а ответственности люди пока не хотят. Люди говорят, что далеко не каждый способен управлять, хотя бы коллективно вместе со многими, и брать на себя ответственность за управление или соуправление. Вероятно, это явление еще долго будет мешать развитию коллективных предприятий. Со временем, их количество всё равно будет увеличиваться, но от проблемы нежелания людей брать на себя ответственность за соуправление, вероятно, еще долгое время будет так же никуда не деться. И, вероятно, здесь тоже придется пройти через промежуточные ступени между тем, что есть сейчас, и полноценным коллективным самоуправлением. То есть через 2-ступенчатую систему управления, которая здесь уже упоминалась. Когда весь рабочий коллектив не обременен никакими управленческими функциями, а только выбирает некую коллегию наиболее способных к управлению людей, а уже она является настоящим соуправителем предприятием. Вероятно, сначала такая 2-ступенчатая система управления предприятием устроит всех. (Таким образом, тем людям, которые в наше время готовы возразить, что не все люди, допустим, на большом заводе захотят и сумеют им управлять, а если им это управление всё-таки поручить, они всё испортят – да, это чистая правда, но эта проблема легко решаема.)

В наше время в крупных странах ежегодно появляются сотни тысяч новых частных фирм, в не таких крупных странах это, соответственно, десятки тысяч новых частных фирм в год. Судя по всему, когда капитализм начнет исчерпывать возможности своего развития (в капиталистических рамках) и когда люди будут приходить к выводу, что частная собственность не соответствует их желаниям и она не может дать то, что они хотят, то будут создавать коллективные предприятия, которые и демократичнее, и имеют другие преимущества. Собственно говоря, этот процесс уже идет (но пока очень вяло), кооперативы в разных странах создаются и это будет продолжаться.  Государство же может этому целенаправленно способствовать – ввести налоговую политику, способствующую созданию именно коллективных предприятий, чтобы при создании коллективных предприятий (кооперативов) они имели налоговые льготы. Как и сейчас делается, государство может финансово помогать начинающим предпринимателям. А на создание частных фирм, которое чаще ведет к тому, что такая фирма потом занимается не экономикой, а хрематистикой, когда всё делается только ради прибыли, личной выгоды, и интересы предпринимателей при этом оказываются противоположны интересам потребителей, налоговые льготы могут быть отменены. Когда-то власти могут прийти к выводу, что, если сравнить результаты деятельности частных и коллективных фирм, то им выгоднее поддерживать создание коллективных фирм, а не частных.

Такой способ производства и такая форма собственности на средства производства будет по своей сути истинно народной. Впрочем любой этап в развитии человечества не вечен, и этот способ производства – только первый на пути развития сотруднических формаций, переход от прошлого к будущему, и он когда-то устареет, но просуществует достаточно долго или даже очень долго – не меньше, чем до того времени, когда коллективная собственность на средства производства такого (кооперативного) типа станет уже настолько же устаревшей и мешающей развитию общества, какой сейчас начинает быть частная собственность. В отличие от того, что, например, было в СССР на национализированных предприятиях, на коллективном предприятии у всего рабочего коллектива остается полная самостоятельность – никто не будет «сверху» назначать директоров и других должностных лиц – все кадровые перестановки будут только внутренним делом, но в то же время, если завод или с/х будет по каким-то причинам терпеть убытки – государство не выделит деньги на помощь – проблемы, встающие перед таким предприятием или с/х, будут тоже его внутренним делом. За выгодное или не выгодное заключение договоров, за хорошую или плохую производительность труда будет отвечать только его трудовой коллектив, а точнее, те люди из рабочего коллектива, которые ответственны за это в зависимости от их должностей.

Возможно, активизации и ускорению процесса самостоятельного создания людьми таких предприятий помогут уже упоминавшиеся налоговые льготы, организованные сверху людьми, которые поймут ценность коллективных предприятий по сравнению с частными.

Постепенно будут появляться такие политики, которые, сравнив уже имеющиеся результаты деятельности частных и коллективных компаний, поймут и потенциальные возможности кооперативов. Включая не только те, которые здесь уже описывались. Так же, например, современные политики вынуждены были изобрести антимонопольные законы, которые борются с попытками частных собственников монополизировать ту или иную сферу производства. А от этого происходит то, что монополисты не только повышают цены на товары так, что люди оказываются едва способны их купить (но всё равно купят – больше не у кого), но и могут и уменьшить свои затраты на их производство, а в итоге ухудшить качество товаров (но опять же всё равно купят). В современном мире постоянно идет глобализация экономики – крупные фирмы растут и всё больше ведут себя, как монополисты, а политикам приходится этому противодействовать и эта проблема будет только усугубляться. И в последний период существования капитализма будет всё больше выявляться эта проблема, когда будет именно всё больше попыток частных корпораций монополизировать рынок в каких-либо областях, и будет развивается всё более критическая ситуация, требующая сдерживания таких претензий на монополизм.

Кооперативы же принципиально не имеют такой склонности, которая вызывает необходимость применять к ним антимонопольные законы. Члены кооперативов – это члены их рабочих коллективов, обычные люди, которые являются одновременно и покупателями тех же товаров. Они не могут непомерно поднимать цены и понижать качество товаров, потому что они сами же являются потребителями этих же товаров. Поэтому крупное объединение кооперативов может даже и стать монополистом в какой-то сфере экономики, но при этом будет продолжать выпускать товары по тем ценам, которые их самих, как покупателей, устраивают, и с таким качеством, которое их самих, как покупателей, устраивает.

Так что, когда политики это поймут, то выяснится, что пришло время, когда выгоднее поддерживать рост кооперативов, но прекратить поддержку создания частных компаний, т.к. кооперативам не требуется создавать сопротивление в виде антимонопольных законов, и, таким образом, чем больше доля кооперативов в экономике и меньше доля частных компаний, тем лучше.

А если к власти придет человек, близкий к социал-демократическим, марксистским, коммунистическим воззрениям, то тем более – для коммунистов переход к коллективным предприятиям ценен тем, что это сам по себе уже чисто народный общественный строй – в этом смысл коллективной собственности для коммунистов с их точки зрения. Для социал-демократов создание коллективных предприятий – это, само по себе, и желаемое ими усиление полноправия рабочего человека и вообще решение многих сегодняшних общественных проблем, связанных с конфронтацией между производителями и продавцами с одной стороны и потребителями с другой стороны – на коллективных предприятиях эта конфронтация устраняется. Коллективные предприятия объединяют производителей, продавцов и потребителей в одном лице и так устраняют эту конфронтацию. И не только таких проблем, но и, например, экологических. Совладельцы коллективного предприятия – это, опять же, и люди, которые на нём работают и живут где-то не очень далеко от него. И если их волнует, что предприятие портит окружающую (в месте их жительства!) экологическую обстановку и этим ухудшает их жизнь, они могут это начать исправлять и делать предприятие менее вредящим экологии, и делать это гораздо более активно, чем это сделал бы частный владелец корпорации, который может жить как угодно далеко от его частного завода, загрязняющего окружающую среду. Кроме того, коллективное предприятие дает еще и снятие конфронтации и проблем между работодателями и работниками, т.к. рабочий коллектив коллективного предприятия – это и есть сам по себе не зависящий ни от кого работодатель, который сам себе дает работу и сам устанавливает условия своей работы и работы каждого человека в отдельности. (Всё, что ему остается – это чтобы люди договорились сами с собой, между собой, чего они хотят и что возможно в реальности.)[2]

Складывание нового способа производства происходит таким образом на местах. Политики сначала могут эти явления только поддержать… или не поддержать… Только когда-то позже коллективных предприятий станет настолько много, что уже будет ясно, что за ними будущее, и тогда уже законы страны могут быть изменены и приспособлены под доминирование коллективной собственности в экономике. И тогда это уже будет спонтанно или почти спонтанно сложившееся изменение общественного строя. Но это только перспектива на будущее и, может быть, не такое уж близкое.

Не важно, сколько времени займет рост количества коллективных предприятий путем самостоятельного их создания людьми – процесс должен идти естественно и будет продолжаться столько времени, сколько потребуется. Но этот процесс в какой-то мере может быть ускорен поддержкой властей, которая может включать, может быть, даже и не только поддержку кооперативного движения, но и какие-либо другие меры.

Особенность ситуации здесь такова, что, с одной стороны, переход к коллективной форме собственности имеет очень хорошие перспективы, которые описываются здесь. Переход к доминированию коллективной собственности может стать переходом к производству реально как можно более качественной продукции (при производстве по принципу: как для себя) и без завышенных цен (поскольку производится с пониманием, что это будет покупать и сам человек, и его знакомые, родственники и т.д. и т.п. и незачем заставлять их переплачивать). Такой подход к производству может постепенно произвести революцию и в качестве продукции и в ценообразовании. То, что люди привыкнут делать продукцию, как для себя, всё радикально меняет.

Да, развитие общества существует, капитализм не вечен и в любом случае раньше или позже уйдет в прошлое и сменится другой общественной формацией, как раньше ушли в прошлое первобытной строй, рабовладение и феодализм. Когда люди захотят создавать и развивать коллективные предприятия (кооперативы или нечто вроде них), это и будет эффективным движением по пути приближения перехода к новой ОЭФ.

 4.2. Поддержка сверху

С экономической точки зрения смена доминирующего способа производства или, другими словами, формы собственности на средства производства в стране – это уже и есть переход к другой общественно-экономической формации. Экономически – это и есть основа ОЭФ.

Но экономические изменения – это еще не всё.

Например, в США и других странах Нового Свете, где еще вплоть до XIX века существовало рабовладение и белые люди привыкли относиться к чернокожим, как к рабам, еще около 100 лет после отмены рабовладения существовала масса пережитков рабовладельческого строя в виде всевозможных заведений только для белых, и это были далеко не только пивные и забегаловки, но и, в частности, больницы для белых, куда ни при каких обстоятельствах не мог попасть негр. А если человеку хоть с какой-то минимальной примесью негритянской крови не повезло получить травму в таком месте, где ближайшие больницы только для белых, его могла ждать печальная участь. Так случилось, например, не с рядовым американцем, а с создателем системы переливания крови в США Чарльзом Дрю – в 1950 году он попал в ДТП, при этом сильно пострадали ноги, но когда его повезли в больницу, его там отказались принять из-за цвета кожи, и он умер от потери крови.

До сих пор в странах Нового Света существуют всевозможные квоты, например, для поступления в высшие учебные заведения, но теперь эти квоты имеют уже не дискриминационные, а антидискриминационные функции – власти вынуждены были установить их, чтобы учебные заведения не могли отказать людям не с тем цветом кожи в поступлении туда. И такие квоты – до сих пор сохраняются.

Реформа экономики для того, чтобы она по-настоящему к лучшему изменила жизнь людей, требует поддержки сверху, от политиков. Мало сменить способ производства и форму собственности на средства производства – нужно еще новыми законами установить новый дух жизни по новым стандартам.

Те потенциальные возможности, которые имеет коллективная форма собственности, еще нужно развить. То, что здесь уже было описано, показывает только потенциальные возможности того, как может начать развиваться общество благодаря тому, что доминирующей формой собственности на средства производства будет коллективная собственность, как работа людей на коллективных предприятиях потенциально может повлиять на всю их жизнь в идеале – это надо понимать. Но для развития всех потенциальных возможностей коллективной собственности нужно, чтобы законы страны способствовали этому.

Нужны люди, которые понимают потенциальные возможности улучшения жизни людей с помощью нового способа производства и могут помочь политическим путем раскрыть эти потенциальные возможности.

Движение снизу – рост нового, коллективного способа производства – должен быть соединен с действиями сверху, из органов, управляющих страной.

Кроме того…

Разные страны развиваются очень по-разному, и одновременно могут иметь очень разные уровни развития. И до перехода к следующей формации страна может дойти только тогда, когда прежняя формация в ней (например, капитализм) разовьет все свои потенциальные возможности роста, и дальше вместо благополучного роста останется фактически только накопление проблем, с которыми эта формация не может справиться, потому что проблемы исходят из самой ее основы. И тогда потребуется изменение основы и переход к следующей ОЭФ.

Сейчас наиболее далеко ушедшими в развитии капиталистической формации являются, видимо, страны Западной Европы. Правда, не исключено, что критерии развития страны в рамках формации могут быть не совсем теми, которые мы сейчас представляем. И какие-то страны могут оказаться более или менее развитыми, чем нам представляется.

Пока только один критерий перехода от капитализма к обществу и государству нового типа можно назвать четко. Переход от капитализма к новому общественному строю, который можно называть сотрудническим (равно как и, например, социалистическим), сможет произойти тогда, когда будет готова его экономическая база – когда количество коллективных предприятий будет приближаться, скорее всего, к половине от всего производства в стране.

И только тогда, пока еще только через некоторое время и не очень скоро, возникнет явная и уже безотлагательная необходимость поддержки становления новых порядков сверху возникнет тогда, когда предприятий, основанных на новом, коллективном способе производства, будет уже довольно много, близко к половине от всего объема производства в стране – тогда уже явно потребуется пересмотр и приспособление законов страны к таким нормам, которые будут способствовать  развитию коллективного, а не частного способа производства.

И на этом, собственно, вопрос поддержки сверху процесса перехода от капитализма к сотрудническому обществу и дальнейшему развитию сотруднического общества можно было бы закрыть…

Поддержку эволюции общественных формаций в период перехода от капитализма и далее мы таким образом решаем.

Впрочем…

Поддержка прогрессивных начинаний сверху – от политиков – на самом деле полезна в любое время. Например, как говорится в той же, уже упоминавшейся здесь статье «Кооперативы эффективнее обычных компаний», поддержкой кооперативов начинают заниматься уже даже западные страны там, где начинают понимать их полезность: «В некоторых регионах создание новых кооперативов происходит благодаря особым местным программам развития: в Нью-Йорке, например, вложено около 2,1 млн долларов в программу кооперативного развития. В прошлом году Калифорния приняла новое законодательство, чтобы упорядочить создание кооперативов». Это начинание небольшое, потому что оно местное, существует просто в отдельных местах США (Нью-Йорк, Калифорния). Но когда подобная поддержка, в регионах ли или исходящая от столичной власти, есть, это в любом случае полезно. И дело не только в поддержке кооперативов. Возможна масса всяческих прогрессивных начинаний, которые так или иначе могут быть поддержаны и сейчас. Точнее, могут быть поддержаны – и будут укрепляться. Или не поддержаны – и развитие затормозится.

Тем более, понимание развития общества, как одновременного материального развития и развития сознания может послужить развитию политики и перевести ее на несколько более высокий уровень. Уже сейчас. Так что присутствие в политике людей, понимающих подобные идеи, было бы полезно и не только когда-то потом, конкретно для поддержки развития кооперативов, но и сейчас для более широких нужд и целей. Усиление прогрессивных сил полезно и в период перехода от одной ОЭФ к другой, и в любой период развития любой ОЭФ и может и сейчас способствовать развитию прогрессивных сил капитализма – демократии и т.д. Развитие капитализма улучшает жизнь народа (по крайней мере, ее экономическую сторону) и двигает ситуацию к той точке, когда дальнейшее развитие будет возможно уже только за рамками капитализма.

В политике всегда есть консервативные силы, которые не хотят прохождения в политику слишком прогрессивных новых людей. Но есть, в частности, механизм – прохождение в политику партий, зависящее не от протекции или сопротивления уже имеющихся на большой политической арене консервативно настроенных политиков, а от мнения народа. Если партия хорошо себя зарекомендует (по мнению народа), то народ за нее проголосует, партия войдет в состав парламента и никто не сможет этому помешать.

5. СОТРУДНИЧЕСКИЕ формациИ (ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ)

Маркс всю уже прошедшую историю человечества считал как бы предысторией, но в то же время в будущей истории видел только одну следующую формацию коммунизм… и ничего, кроме коммунизма…

Причина такого взгляда была в первую очередь в том, что он рассматривал всю историю человечества в первую очередь как историю общественно-экономических формаций (ОЭФ), и это история чисто экономическая. И мыслил так, что, видя в будущем коммунистическую формацию, где все равноправны и вроде как уже не́ к чему стремиться, ну что еще лучше может быть после коммунизма? По Марксу – сама коммунистическая формация будет претерпевать некоторые изменения, развитие. Но после коммунизма Маркс уже не видел ничего лучшего, т.к. такие экономические отношения, которые устанавливаются при коммунизме, это как бы уже и есть предел мечтаний.

При более тщательном рассмотрении всё выглядит не так.

Во-первых. Как человек, глядя в даль, не видит то, что находится за горизонтом, так Маркс исходил в своих рассуждениях только из того, что видел в свое время. В частности, так же обстоит дело и с предсказанием Маркса, что коммунизм будет фактическим концом эволюции общества – что при коммунизме все общественные проблемы и противоречия будут разрешены и необходимости в дальнейшем развитии общественных формаций не будет. Здесь мы видим абсолютно точную аналогию с тем, что человек видит горизонт, где земля смыкается с небом, и кажется, что достаточно дойти до этого места – и можно будет коснуться неба… или взойти на небо.

Но могут ли такие выводы Маркса о коммунизме быть действительно верны? Что доказывает, что следующая после капитализма формация (какой бы она ни была и как бы ни называлась) будет последней?... То есть, другими словами, – разве что-то доказывает?

Во-вторых, и главное, при качественном рассмотрении, история человечества имеет не один, а как бы два потока – развитие под воздействием материально-бытийных факторов и развитие человеческого сознания и развитие бытия под влиянием сознания. Если даже по материальным причинам идеальный способ производства вроде как уже найден (обеспечивает полноправие всего народа), то развитие сознания людей всё равно продолжается просто потому, что оно хочет развиваться, хочет развивать свою мощь и полноту своего контроля над бытием. И эти изменения сознания будут идти как угодно долго – столько, сколько существует человечество, а значит, и развитие общества и развитие бытия под влиянием развития сознания будет происходить тоже. Сознание развивается, его потребности растут и оно требует менять и материально-бытийный мир, приспосабливая его к своим потребностям.

 Если материально-бытийные проблемы вроде как перестают побуждать людей менять свое бытие, то само сознание, меняясь и меняя свои запросы, не перестанет побуждать людей к этому. А как говорится в статье «Эволюция сознания…», рост сознания – это почти безграничное явление, т.к. сознание стремится развиваться и увеличивать свою мощь вплоть до почти мифической, нереально отдаленной границы – полного, абсолютного контроля над бытием в рамках всего мироздания.

А если пока спуститься на землю, то… Опять же символически ситуация напоминает то, как человек около 18 лет перестает расти физически, но при этом его продолжающееся психическое (эмоциональное, интеллектуальное, духовное) развитие – это очевидный факт. Развитие может меняться. Сначала развитие может быть одним, потом принципиально другим…

Таким образом, у нас не получается доказать и утверждать, что после капитализма может быть только одна формация (как бы ее ни называть), и всё.

(Будет ли капитализма еще только одна ОЭФ или не одна… В любом случае общественно-экономические формации – не единственная важная характеристика развития человечества и она, особенно в будущие времена, не будет доминирующей и определяющей, но фактор развития сознания будет всё больше влиять на развитие человечества, и чем дальше, тем больше, его развитие будет происходить под влиянием развития сознания.)

Если же обойтись без условных аналогий и символов, какую перспективу мы можем видеть на практике?

Прошедшие и текущая (капитализм) формации были этапами развития, когда (особенно до начала бурного развития НТП только в самые последние века) люди жили бедно, производительность труда была крайне низкой и главным желанием людских масс в таких условиях жизни было – избавиться от голода и крайней бедности. С победой над этой проблемой (что капитализм сделает к концу своего существования) она становится всё менее актуальной, концентрация внимания на этой цели уменьшается и открывается перспектива развития сознания людей. А сознание – это непочатый край развития. И, если разобраться, даже в чисто экономическом смысле нет повода думать, что всё ограничится одной формацией. Это сейчас, при нынешнем уровне сознания развития многих людей или, допустим, при уровне развития сознания Маркса можно думать, что коммунизм или что-то вроде него – это предел мечтаний. Но сознание развивается, и даже не у всех одинаково…

Сколько может быть еще этапов развития на этом пути – просто нет смысла гадать.

Первая сотрудническая формация, судя по всему, разовьет способ производства на основе коллективных предприятий, в которых их полноценными владельцами будут их рабочие коллективы и чисто юридически владение предприятиями будет закреплено за их рабочими коллективами. Есть нюанс. Развитие этого способа производства начнется (еще при капитализме), видимо, с кооперативов. Но можно упомянуть, что Маркс, понимая это, не придавал большого значения развитию кооперативов, а считал, что когда этот способ производства станет развиваться, от кооперативов произойдет некая другая, более развитая форма коллективных предприятий, которая пока (и при Марксе, и в наше время) еще, видимо, не существует. Не будем в этом спорить с Марксом. Будут ли это кооперативы или какая-то более развитая форма коллективных предприятий – покажет время, сейчас это не важно, главное – это будут предприятия того же коллективного типа.

Дальнейшее развитие этой первой сотруднической формации, по всей вероятности, будет в какой-то мере продолжением некоторых процессов, которые уже идут при капитализме.

Маркс считал, что развитие бизнеса при капитализме дойдет до того, что крупные суперкорпорации поглотят весь мелкий и средний частный бизнес и в конце концов останется только один или небольшая группа капиталистов, которая будет владеть всем частным бизнесом, возможно, даже не в каждой отдельно взятой стране, а во всём мире. На практике, как выясняется в наше время, это не произойдет. Да, крупные корпорации и сейчас поглощают мелкий бизнес и действительно стремятся к монополизации всего бизнеса на планете, но такой глобальной монополизации частного бизнеса не допустят антимонопольные законы.

Но в первой сотруднической формации этот процесс предположительно, но вполне вероятно продолжится на новом уровне. Дело в том, что частные корпорации, если становятся монополистами, поднимают цены, а при этом могут еще и удешевлять производство товаров, тем самым ухудшая их качество, но у монополиста всё равно купят – больше не у кого. Поэтому современные государства решительно противодействуют зарождению монополизма.

Что же касается коллективных предприятий, начиная с тех же кооперативов, - если они и будут становиться монополистами, это принципиально другое явление. Уже объяснялось, что на коллективных предприятиях рабочие коллективы – это одновременно и соуправляющие, совладельцы, и они же являются рядовыми и массовыми потребителями производимой продукции. Они производят для себя же, для своих родственников, знакомых и т.д. Поэтому они, может быть, не сразу, не с начала развития коллективных предприятий, но постепенно дойдут до того, что, производят для себя же, будучи одновременно и производителями, и покупателями, просто не смогут и не будут ни вздувать цены, ни опускать качество на производимые товары, даже если и будут становиться абсолютными монополистами в каких-то областях производства. Если какое-то объединение коллективных предприятий и становится в чём-то монополистом, этот монополизм безвреден и ему нет смысла противодействовать антимонопольными законами.

А стремиться укрупняться, превращаться во всё более крупные объединения, кооперативам и любым коллективным предприятиям смысл есть и они будут это делать. Мелким кооперативам трудно конкурировать с современными частными суперкорпорациями. Поэтому, начиная со времен, когда еще будут существовать и частные фирмы, и будет всё больше кооперативов, последние даже уже для облегчения своей конкуренции с крупными частными корпорациями, сами могут начать соединяться во всё более крупные кооперативные ассоциации – сначала в мелкие региональные, потом во всё более крупные объединения, пока они не сольются в некое единое общегосударственное образование, а потом будут сливаться и в межгосударственные объединения с филиалами в разных странах. Тем самым уже на стадии образование общегосударственных коопобъединений – будет образовываться производство, очень похожее на общенациональное, всенародное. (Собственно говоря, и у Маркса предполагалось, что после периода, когда средства производства какое-то время просуществуют в кооперативном управлении, произойдет переход их в общенациональную собственность. И вот на стадии объединения в некую общенациональную собственность, это, вероятно, уже нельзя будет назвать привычными кооперативами. Способ производства там будет тот же, но произойдет примерно такое же развитие, как от мануфактур, с которых начинался капитализм, до современных транснациональных корпораций.)

Впрочем, есть вариант. Объединение коллективных предприятий в ассоциации не обязательно может активно пойти уже в то время, когда кооперативы всё ещё будут напряженно конкурировать с частными фирмами. Глобализация, постепенное слияние коллективных предприятий в региональные и т.д. ассоциации может затянуться и на время всей формации и продолжаться тогда, когда частных фирм уже не будет, но сами коллективные предприятия сначала будут существовать еще как множество мелких предприятий и только потом в течение долгого срока постепенно объединяться. А причиной слияний коллективных предприятий  в объединения будет тогда та же конкуренция, а точнее, желание избавиться от лишней конкуренции, но только уже не с частным фирмами, а от конкуренции между самими коллективными предприятиями.

Сейчас, наверное, нельзя сказать, как будет развиваться форма управления коллективными предприятиями в связи с их объединениями. Вероятно, основой управления будет то же самое управление рабочим коллективом предприятия, но включение предприятия в объединение наложит какие-то свои особенности.

В принципе, то, что говорит Маркс по поводу общенародной собственности, совпадает с тем, что можно в наше время предполагать, учитывая то, что мы знаем сейчас.

_____________________

 Всё гораздо сложнее со следующей, второй сотруднической формацией.

Переход к следующей формации отчасти будет отталкиваться, видимо, от каких-то материальных процессов, а отчасти от роста уровня сознания.

В результате естественного развития человека его сознание развивается, растет. При этом и материальная комфортность жизни тоже растет, заботы об удовлетворении материальных потребностей не отнимают у людей столько времени и сил, сколько отнимали в прошлые века. Будущие формации уже не сосредотачивают всё внимание только на материальных интересах, и в таких условиях развитие сознания человека становится еще более свободным.

Когда человек в связи с повышением материального уровня жизни не имеет абсолютной необходимости очень много и тяжело заботиться о материальных проблемах, он не угнетен тяжестью жизни, а его сознание при этом растет, он естественным образом стремится не только к материальным улучшениям жизни, но и к психологическому, моральному комфорту, а при этом и сам морально растет.

Рост сознания – это такое явление, когда сознание со временем старается улучшить свою жизнь, а для этого старается как можно объективнее оценивать реальность, то есть старается оценивать происходящее по всё бо́льшему количеству параметров – 10, 100, 1000, 100000 параметров и так далее, чтобы, судя по как можно бо́льшему количеству критериев, приходить к как можно более объективным выводам и как можно правильнее действовать в каждый момент, правильнее реагировать на окружающую обстановку. Таким путем еще давно, на заре своей цивилизации, люди пришли и к тому, чтобы судить, в частности, и по моральным, нравственным оценкам событий. Пока (в наше время) люди не очень сильно ориентируются на морально-нравственную оценку событий, но с тех пор, как нравственная оценка событий в людях зародилась, а сознание в целом (и в этом отношении тоже) постепенно развивается, то и моральные критерии жизни будут хоть и, казалось бы, очень медленно, но расти – мы сами это плохо замечаем, на протяжении одной человеческой жизни обычно мало что меняется, но если, скажем, сравнить моральные нормы средневекового и современного общества, то уже видна разница. Ушел в прошлое расизм, развиваются гуманистические ценности и т.д. – это всё моральные критерии общества. Выплачиваются пенсии по старости, по инвалидности, обеспечивается бесплатное образование, бесплатная медицина (даже если что-то из этого и не очень хорошее, но оно есть) – это всё не просто социальные, но и моральные характеристики общества. Само то, что после капитализма начинается развитие общества, где оно уже не делится на господствующих и подавляемых, а состоит из людей равноправных, где вместо подавления требуется равноправное учитывание потребностей всех окружающих, - уже переводит всё общество на совсем другой моральный уровень отношений между людьми и само равноправие требует дальнейшего развития этих отношений вместо безразличного подавления одних другими. 

А поскольку мы говорим о том далеком времени, когда уже пройдет первая сотрудническая формация (то есть очень не скоро – это примерно как находясь в феодальном государстве, заглядывать в то, что может быть после капитализма), надо понимать, что на основе роста сознания гуманистическое, моральное состояние общества к тому времени хотя и не станет чудесно-ангельским, но может довольно существенно подрасти.

И что тогда может быть?

Какие способы производства (в измененном виде) могут быть применены во второй сотруднической формации, это практически непредсказуемо. Слишком отдаленная перспектива. В частности, в измененном виде и с другими целями может быть применена та же госсобственность. Дело в том, что уже не впервые применяется то, что существовало и раньше, но применялось мало (было мало нужно, люди плохо понимали, зачем это нужно, не было стимула к более активному применению, было что-то, считавшееся тогда более удобным и выгодным и т.д.), а потом стало применяться более активно. Например, капитализм. Наемный труд за деньги – это такое явление, которое существовало еще и не только одновременно с рабовладением, но и в то время, когда рабовладение только зарождалось. Так же демократический принцип был известен еще в античном мире, но применялся очень ограниченно и его применение то возникало, то исчезало.

Способы производства после первой сотруднической формации, вероятно, могут частично напоминать нечто старое, уже использовавшееся, но это будут применения различных способов производства в условиях, когда нет антагонистических классов – господствующего и угнетающего меньшинства и угнетенного большинства. Это условия, когда изменение условий жизни (смена способа производства) не происходит в интересах одних и с подавлением других – подавления нет! – а новый способ производства, даже похожий на что-то ранее бывшее, создается в интересах если не всего народа, то, как минимум, большинства или подавляющего большинства народа на той территории, где это происходит. За рамки этого демократизма сотруднические формации, по-видимому, не выходят, потому что демократизм становится высшим принципом развития общества и от него не могут отказаться. При этом если люди живут по-разному, в разных условиях, с разными укладами жизни (а это всегда будет, т.к. просто люди сами по себе разные и сами хотят жить по-разному), беспрепятственно работают социальные лифты и человек может перейти из одной группы в другую. Ну, точнее, здесь сама человеческая природа в какой-то мере ставит ограничения, которые не преодолеть. Если, допустим человек работает спортивным тренером, а рисовать не умеет, то художником он стать не сможет, хотя социальный лифт ему это легко позволит. В любые времена крупным руководителем стать сможет не каждый, т.к. хорошо руководить сумеет не каждый. И т.д. и т.п.

Весь путь развития сотрудничества – это путь развития сознания, когда люди продолжают придавать достаточное внимание материальным интересам (мы должны что-то есть, и хотим есть хорошо, вкусно и полезно, нам надо во что-то одеваться и мы хотим одеваться хорошо – и т.д… хотя вообще-то даже и эти наши интересы уже не совсем материальны, а в статье «Эволюция сознания…» они были названы псевдо-материальными), но со временем именно развитие сознания приводит к тому, что человеком всё больше начинают двигать мотивы, исходящие откровенно из его сознания, но никак не связанные с удовлетворением его физических потребностей. Сознание растет и начинает играть все бóльшую роль в жизни человека. Это напоминает пример с двумя линиями. Есть одна линия неизменной определённой длины. А рядом другая линия, длина которой постоянно увеличивается. При этом когда-то в начале процесса вторая линия (сознание) может быть очень короткой по сравнению с первой (материальные потребности). Но вторая линия растет, то есть постепенно когда-то дорастает до размера первой, а потом и становится длиннее.

В принципе, развитие равноправного сотрудничества, развитие моральных основ общества, развитие сознания и моральное развитие людей ведет, наверное, к ослаблению и потере интереса к корыстной борьбе за свои личные интересы вопреки интересам окружающих. Опять же, вероятно, это очень медленный процесс. Развить технику в некоторых случаях можно быстро, но развитие сознания идет гораздо медленнее. Тем не менее, и сознание развивается. И когда уменьшается интерес к корыстной борьбе за свои интересы, постепенно одновременно уменьшается желание иметь в своем владении собственность на средства производства, которую можно использовать для своей выгоды. Иметь собственность на средства производства – это не только возможность использовать ее для получения выгоды, но и дополнительная тягота по управлению ею. А когда есть возможность получения через нее личной выгоды, то есть желание тратить силы и время на то, чтобы управлять ею как можно лучше, чтобы получать выгоду как можно больше, а это еще бóльшая тягота. Или, точнее, так: у кого-то и с течением веков желание управлять и извлекать прибыль не исчезнет, а у кого-то может исчезнуть. Точно так же, как сейчас в наше время есть люди, которые хотят брать на себя больше ответственности, больше работы и больше зарабатывать, а есть те, кому достаточно жить поскромнее, но с меньшей ответственностью и меньшим напряжением на работе. И по этой логике, в связи с уменьшением личного корыстолюбия, когда-то люди могут (не везде, а в некоторых регионах) прийти к тому, что иметь собственность на средства производства (то есть где сами трудящиеся являются их собственниками, как в коллективных предприятиях) – это тягота, которую можно и лучше будет перепоручить государству и специальным государственным управленцам. Вот тогда дело может дойти до национализации производства.

(По всей вероятности, основой экономики второй сотруднической формации будет не государственная собственность на средства производства, а что именно будет ее основой, гадать, видимо, практически бессмысленно, т.к. это слишком отдаленное от нас время. Но теоретически – и элемент существования госпредприятий там кое-где может быть.)

О предприятиях в госсобственности применительно к тому, как было в СССР, здесь уже говорилось. И говорилось об этой форме собственности отрицательно. Можно было бы сказать и ещё подробнее и тоже отрицательно. Эта форма собственности в наше время сложна в управлении и может плохо функционировать из-за бесхозяйственности, безответственности… Чтобы эту форму собственности применять, нужен или жесткий контроль типа сталинского, либо нужно, чтобы люди стали именно значительно выше по уровню сознания, чтобы вместо понимания «общее, значит, ничьё» у людей выработалось искреннее и неформальное понимание «общее, значит, свое общее». Да, чтобы понимать категорию свое общее, нужен гораздо более высокий уровень сознания, чем у людей сейчас. Когда такой уровень сознания у народных масс сформируется, может быть, государственная форма собственности на средства производства еще и будет востребована. Теоретически можно предположить, что будет. Эта форма собственности имеет свои достоинства. По сравнению с коллективной собственностью и в отличии от той, она отнимает у людей управляющие функции… это как бы и плохо, но если люди уже и не хотят управлять производством, а предпочитают акцентировать свое внимание на других сферах жизни, то для них такая форма собственности как раз подходит. Плюс к этому, эта форма собственности, опять же в отличие от коллективных предприятий, уже полностью исключает мошенничество. В принципе, поскольку на коллективных предприятиях доход людей зависит от того, как они управляют предприятием и каких прибылей добиваются, так что там, несмотря на то, что у них есть и стимул производить, как для себя (хорошо, качественно и не дорого при продаже в розницу), но в то же время из-за сохраняющейся заинтересованности в прибыли, сохраняется и какая-то вероятность мошенничества таких производителей (подешевле произвести, подороже продать) – производители на коллективных предприятиях не лишены такого соблазна. И только на государственных предприятиях вероятность мошенничества при производстве товаров оказывается исключена. Это достоинство средств производства в госсобственности.

Таким образом, достоинства у нее действительно есть и теоретически когда-то в будущем возвращение к ней не исключено, если сами люди этого захотят. Хотя в больших масштабах она, по-видимому, никогда применяться не будет или, скажем так, применения ее в больших масштабах маловероятно, то есть если она и будет существовать, то только в каких-то небольших регионах.  

Там же или, можно сказать, только там же, в тех местах, где люди работают на национализированных предприятиях, не исключено и введение элементов уравнительности, если люди этого захотят.

А кое-где могут захотеть. И в наше время есть люди, которые равенство (на этот раз имеется в виду равенство как раз материальное) считают неким духовным идеалом жизни и хотели бы так жить.

В первой сотруднической формации используется коллективная форма собственности, когда собственность на средства производства принадлежит самим рабочим людям. И это им необходимо, т.к. владение собственностью дает им стимул и возможность повышения своего дохода – чем более прибыльным они смогут сделать предприятие, тем больше будет их личный доход, а на этом этапе для них это важно. На этом этапе люди хотят зарабатывать как можно больше, они в этом нуждаются, и не может быть никаких принудительных ограничений в этом. То есть в это время ничего такого, что можно назвать «уравниловкой» (за исключением обычного подоходного налога, который используется и в наше время, при капитализме), в принципе не может быть – человек просто предоставлен сам себе в том смысле, чтобы он смог зарабатывать, сколько захочет и сколько сможет, без уравнительных ограничений.

Уравнительность – штука сложная. Со своекорыстной точки зрения всякая уравнительность – это ужасно, но, с точки зрения более морально и духовно развитого человека, материальная уравнительность может быть привлекательной – так люди становятся ближе к братству. Но нужно, чтобы люди сами доходили (или не доходили, если не хотят) до осознания этой привлекательности.

И только во второй сотруднической формации не исключено, что в каких-то регионах с национализированным производством может быть избран путь развития выравнивания доходов, а потом равенства, если сами люди посчитают, что им это надо. Когда люди достигнут достаточного для этого морального уровня, это будет, в принципе, возможно.

Но можно уверенно сказать, что во многих местах будет избран другой путь, без попыток достижения равенства, а как в хороших семьях, где нет жесткого деления на твои и мои деньги, а люди могут зарабатывать больше или меньше, но умеют делиться. Это тоже хороший вариант общинности.

Так может возникнуть общество с разными укладами жизни одновременно.

Вспомним, что общественные формации проявлялись как бы постепенно. При рабовладении рабский труд вносил большой вклад в производство, но по численности рабов было не так уж много (в процентах от всего населения). Потом феодально-зависимых крестьян было уже больше (опять же в процентах), а в капиталистических странах уже почти всё население – это наемные рабочие. Капитализм вовлек в свой (капиталистический) способ производства почти всё население капстран. Далее – вполне возможно, что следующая формация (на основе коллективных предприятий) даст тоже большое вовлечение население именно в этот способ производства. А вот после нее может начаться обратный процесс, когда процент людей, вовлеченных в какой-то один способ производства, может оказаться уже меньше, а часть людей выберет и будет вовлечена в другие способы производства: кто-то будет оставаться на коллективных предприятиях, кто-то, возможно, на государственных, а могут возникнуть и другие способы производства и люди будут выбирать, что их больше устраивает.

Не исключен и, например, такой вариант, в который тогда тоже может оказаться вовлечен какой-то процент людей. В некоторых обществах Востока есть такое явление, что быть слугой уважаемого человека более почетно, чем быть самостоятельным ни от кого не зависимым человеком. Это явление существует на Востоке очень долго и когда-то может сформироваться в определенную локальную модель общества. И где-то локально может начать складываться общество опять как бы классовое, но это ни в коем случае не будет какая-то деградация обратно в капитализм, а будет благотворное для всех продолжение развития на основе дальнейшего развития сознания. То есть может сложиться такое общество, где не будет никакой насильственной закабаленности некоторых людей в угнетенные низшие классы, останется полная свобода перехода из класса в класс (или из сословия в сословие). Но при этом кто-то сам будет выбирать роль слуги уважаемого человека и при этом получающего общественный статус приближенного к уважаемому человеку, хотя материально, может быть, и более бедного – но это только его выбор, при желании он сможет в любой момент перейти в класс или сословие свободных независимых и, возможно, материально более обеспеченных людей, но без связи с высшим сословием наиболее уважаемых. Ну а, соответственно, высшее сословие – это просто люди, которые своими способностями (на основе высокого уровня развития сознания) добились того, что стали принадлежать к высшему сословию, но, если их действия перестанут соответствовать их общественному положению, то и их общественное положение автоматически понизится. То есть это, повторяю, может быть ни в коей мере не деградация, а дальнейшее развитие с сохранением полной свободы личности, но на сословно-классовых началах.

То есть не исключено, что для одних людей (локально) идеально подходящим в какое-то время окажется именно равенство даже в такой степени, которые многие другие назвали бы уравниловкой, но для них это – не уравниловка, а равенство и братство. И они смогут установить такую жизнь, какую хотят. Для других (локально) наоборот наиболее желанным окажется совсем не равенство, а тот особенный образ жизни, который они хотят вести не как все, а в соответствии со своим уровнем сознания. И важно, чтобы социальные лифты в обществе чётко работали, чтобы была возможность без препятствий перейти из одной группы населения в другую. Фактически четкая (или можно сказать: идеальная) работа социальных лифтов – это важная составляющая действительно цивилизованного, эволюционно развитого общества.

Логика развития общества – это сложный многогранный процесс. Когда-то Маркс сказал про него вообще совсем просто, что коммунизм – это следующий и последний этап развития человечества. В отличие от того, что Маркс считал, будто дальше (после капитализма) будет только коммунизм, на самом деле, вероятно, всё гораздо сложнее. Будущая формация (которую Маркс назвал коммунизмом) к концу своего существования, вероятно, выявит какие-то свои ограничения, недостатки, которые будут мешать развиваться дальше, и… люди поймут, что нужно переходить в следующую ОЭФ, следующий этап развития. Главное понять: развитие истории человечества – это некий путь, подчиненный определенной логике и по определенным законам, где предыдущие события создают последствия и от них происходит нечто следующее. И эту логику развития в дальнейшем еще можно и нужно будет вскрывать более детально. По сути, это когда-то перерастет в отдельную отрасль науки – нечто вроде генезики (от слова «генезис» – происхождение).

Заключение. ПУТЬ РАЗВИТИЯ - БЕСКОНЕЧНОСТЬ (самые дальние перспективы)

Говорить о еще более дальних перспективах, чем те, которые уже упоминались, – это совсем сложно.

Судя по всему, движение по пути развития сотрудничества – это не один новый общественный строй, а следующий цикл, состоящий из ряда общественных формаций, как было с рядом прошлых индивидуалистических, классовых общественных формаций.

Будет ли после ряда сотруднических формаций что-то другое, связанное с какими-то другими процессами развития, – совсем не понятно. Можно строить некоторые предположения, но они вполне могут оказаться не верны.

Всё, что мы можем сейчас предполагать в самых общих чертах, это развитие общества, например, наподобие развитию человека, в первую очередь, в связи с развитием его сознания. Первый этап развития сознания ребенка – это то, что он просто осознаёт себя и начинает смотреть на окружающий мир, как бы вращающийся вокруг него. Это просто развитие сознания собственного "Я", своих ощущений, своих желаний... Следующий этап, можно сказать, почти противоположен первому. Ребенок постепенно осознаёт себя в социуме и учится общению. Теперь он понимает, что, кроме него, есть другие люди и они тоже требуют с ними считаться, а он сам – совсем не центр мира. Эти этапы выглядят как бы даже противоположными. Но в то же время второй начинается и развивается на базе первого и последовательно продолжает развитие. Какой третий этап? Можно сказать по-разному, т.к. человеческую жизнь можно оценивать по-разному и по-разному поделить на этапы. Например, можно сказать так, что следующий этап – это осознание себя на новом уровне, это понимание того, что хотя мы и живем в обществе, но надо уметь принимать решения чисто самостоятельно, нужно уметь думать самостоятельно, независимо от общества. То есть ты живешь в обществе и должен считаться с интересами общества, но в то же время должен уметь думать и своей головой. И так далее – потом опять может быть что-то другое…

Причём на самом деле всё, вероятно, еще сложнее. Человек развивается одновременно физически, интеллектуально и эмоционально. Нечто похожее, какие-то подобные, одновременно идущие линии развития, вероятно, есть и у общественного развития. И развитие по всем направлениям происходит одновременно, так что одно и то же время по разным линиям развития можно описать по-разному, с разными характеристиками.

Но это все только аналогии с развитием человека. Эти аналогии можно углубить, но более-менее уверенно и конкретно говорить о том, что предстоит человеческому обществу в такие отдаленные времена, видимо, не получится. Можно отметить только такой нюанс, что человек может начать учиться общаться (аналог начала общественного периода развития сотрудничества), но в жизни конкретного человека никакого окончания этого периода нет. В какой-то период для человека может только стать самым актуальным в его жизни научиться общаться, через какое-то время самым актуальным для него может стать что-то другое, допустим, то же умение мыслить и принимать решения самостоятельно (и в этот период лишнее общение ему может даже мешать), но это только периоды, когда максимальная актуальность того или иного явления увеличивается, но при этом то же развитие умения общаться, пусть не столь актуальное, но продолжается в жизни человека всегда. Точно так же и индивидуальное развитие личности, которое начинается еще в самом начале развития человечества, потом не заканчивается. Развитие различных способностей переплетается и идет одновременно.

И какого-то финального этапа развития личности, когда уже точно всё развито, назвать нельзя. Так же, кроме некоторых отдельных характеристик, не получится назвать и охарактеризовать какой-то финальный этап развития человечества.

И, если человечество не прервет свое развитие чем-то вроде рискованных экспери­ментов с ядерной энергией, так может продолжаться неизвестно сколько времени и  таких этапов может быть бесконечное множество. Причем каждый следующий этап использует опыт предыдущего этапа, как фундамент для чего-то нового… так вполне может быть и с человечеством – то есть со сменой форм правления и общественных формаций. Можно сказать, что этап развития сотрудничества – это этап, который развивает общество по-своему, но при этом использует результаты предыдущего развития индивидуализма – развития индивидуальности, личности человека – как фундамент, исправляя некоторые его перегибы и идя дальше. Развив довольно сильную индивидуальную личность, люди учатся дальше развиваться уже не как индивидуалисты, а как общество или коллектив, которым они в любом случае являются, и этому надо учиться. Так же вполне возможно, что после окончания этапа развития сотрудничества может начаться какой-то новый, совсем неизвестный нам этап, и он также будет использовать всё предыдущее развитие, как фундамент.

И так далее, и так далее...

Может быть, имеет смысл даже попытаться что-то угадать и из довольно дальней перспективы, хотя это только предположительные догадки… Реально понятно только, что дальнейшее развитие человечества будет связано в первую очередь с дальнейшим развитием сознания и что, в связи с этим, роль сознания в дальнейшем будет становиться всё больше. И здесь прогноз или предположение о том, что может быть дальше, опять сильно расходится с традиционно марксистским.

Марксисты могут вообще не видеть более-менее дальних перспектив, т.к. для них всё развитие сосредоточено только на развитии общественно-экономических формаций (и на достижении коммунизма, который разрешит все проблемы), но если понимать, что, кроме бытийного развития человечества, существует и параллельное развитие сознания людей, и роль сознания постепенно становится всё больше, – это дает другой суммарный взгляд на эволюцию человечества. Совсем не исключено, что развитие общественных формаций может когда-то и остановиться, точно так же как у человека бурный рост продолжается только примерно до 18 лет, потом прекращается (дальнейший рост не нужен), по после этого и некоторое физическое развитие может продолжаться еще лет 10-20, а психологическое развитие может продолжаться и еще несколько десятилетий, про некоторых, например, ученых, которые прожили достаточно долго, мы можем сказать, что их психическое развитие продолжалось и до 70 лет и еще дольше. Таким образом, перспективой развития человечества видится далеко не только эволюция общественно-экономических формаций, но и гораздо более долгое развитие сознания людей. Дальнейшее усиление доминирования сознания над бытием. В конечном счете, здесь приходит мысль об аналогии с фантастическими фильмами, когда сознание каким-то образом постепенно настолько увеличивает свою мощь, что развивает возможность самостоятельно формировать себе тело или вовсе отказывается от грубого физического тела и переходит на некий более высокий, тонкий план бытия… а там – следующий этап еще большего подчинения бытия сознанию.

Разумеется, разговоры о таком далеком будущем – это только фантазирование о том что, может быть вот так… а может быть иначе… Только для примера, как далеко может пойти человечество, если пойдет примерно по тому пути, который сейчас видится…

Судя по всему, сколько бы ни существовало сознание, оно всегда будет стремиться к еще большему контролю над бытием, при этом всегда будет считать уже достигнутую степень контроля недостаточной и будет развивать мощь своего влияния на бытие. И будет постепенно менять весь материальный мир человека так, чтобы иметь всё больше контроля над ним.

В частности, можно с уверенностью сказать, что когда-то очень не скоро или скорее, чем это может казаться (точно раньше, чем переход на «тонкий» план бытия), в результате дальнейшей эволюции человека, Homo sapiens, от него когда-то произойдет и отделится новый вид, назовем его Super homo sapiens. И отличаться он будет от нас тем же, чем отличается каждый более развитый вид животных от менее развитых – более высоким уровнем развития сознания и большей ролью сознания в своей жизни.

Это происходит и в дикой природе при появлении новых видов живых существ. Кроме видов с генетически запрограммированными инстинктами, появляются виды, у которых, благодаря возросшему в тысячи и миллионы  раз (по сравнению с гораздо ранее развившимися видами) свободному мышлению, животное уже действует не под влиянием генетически запрограммированного инстинкта, а осмысленно анализирует каждую ситуацию. Жучок в определенной ситуации падает «замертво» – так автоматически срабатывает его инстинкт. Более развитое животное при опасности без инстинкта контролирует свое поведение и решает, что делать. Мышление отчасти взяло на себя роль генетики.

И так с каждым шагом развития: область влияния генетики в чём-то уменьшается, а область влияния сознания увеличивается. Так же должно быть и с новым видом, который пока можно назвать Super homo sapiens. Но если инстинктов у человека уже нет и в этом отношении роль генетики не может быть уменьшена, а роль сознания увеличена, то роль сознания может быть увеличена за счет чего-то другого. Что-то исчезнет из-под влияния генетики и перейдет исключительно в роль влияния сознания. У человека пока еще генетикой контролируется множество физических и психологических качеств. Может быть, какие-то из этих запрограммированных в нас предопределенностей могут исчезнуть из генотипа человека и перейти исключительно в сферу влияния сознания. Может быть, развитие сознания увеличит его способности во влиянии на регенерацию тканей… или что-то еще, другое… Правда, не исключено, что к тому времени люди будут и не ждать случайных мутаций, а станут пытаться менять свой генотип искусственным путем… И, если ничего не напортят в результате, то генетически несколько другие люди могут появиться и таким способом… Сейчас (пока) к манипуляциям с генами относятся с опасениями или даже со страхом, предполагая опасность негативных последствий. Но кто знает… просто скажем: не исключено, что после достаточно тщательного изучения генотипа человека люди решаться и на манипуляции с генами. Так или иначе – путем ли случайных мутаций будет происходить расширение роли сознания или люди смогут прийти к полной расшифровке своего генотипа и искусственному его изменению – сознание побеждает.

Причем если говорить точнее, вероятно, всё же даже при достижении возможности безопасной искусственной генной модификации человека, эта модификация будет ограничиваться тем, чтобы только изъять у человека какой-либо ген, допустим, отвечающий за тягу к алкоголю. Но более существенных изменений по увеличению качества человеческого сознания, мышления это, вероятно, не даст. С помощью генной инженерии генотип человека, по всей вероятности, в лучшем случае может быть несколько очищен от некоторых дефектов, но это не создаст принципиально другого устройства мозга и принципиально другого уровня развития сознания. Специально изобретать новый вид людей с новым генотипом люди, вероятно, не станут. А вот природа бояться бесконечно изменять нас не будет – в природе этим процессом просто никто не управляет, а иногда чисто случайным образом происходят генные мутации. И вот при возникновении случайных генных мутаций, приводящих к бóльшей выживаемости более развитых индивидов, сама природа может постепенно создать и новый вид человека. Когда-то человечество может дожить и до этого. Ну а потом может быть и переход на некий более высокий план бытия… Но это уже еще позже… Впрочем, такое дальнейшее будущее – это чисто теоретические представления, о которых может быть интересно помечтать, но нет смысла на них подробнее останавливаться.

Это гораздо более долгий путь, чем видится тем, кто думает, что видит некую точку окончания развития.

Это движение к горизонту, который в каждый очередной момент может казаться видимой линией, где земля смыкается с небом. Кому-то когда-то думается, что вот еще немного, и мы до него дойдем. Но горизонт отодвигается и открывает дальнейший путь.

Только, в отличие от реального движения человека, когда человек, если хочет попытаться достать до горизонта, должен действовать, идти к нему, развитие же общества – это как бы и тоже движение, но выражающееся в его постоянном совершенствовании, улучшении.